Наперегонки с Луной
Шрифт:
— Вот видишь! Правда проклятый!
— Да какое там! Сосед на земли его давно глаз положил, имение расширить хотел. А за деньги и кота тебе привезут, и лошадь…
— Да курган тот — сущая ерунда! Вот помните кладбище старой династии? Ух, как мы тогда от призраков чуть ноги унесли. Я аж штаны потерял…
— Зато отстирывать не пришлось!
Новый взрыв хохота. Цзяо Ян находил компанию расхитителей могил по-своему приятной. Ему нравилось отсутствие нравоучений о праведном пути, как-никак сами не без греха, — и лёгкое отношение к смерти. В банде Чжао Сяня, включая его самого, было несколько
Маленький обоз из двух повозок странствовал от гробницы к гробнице, избегая наезженных многолюдных дорог. А по вечерам, в которые не выпадало работы, расхитители могил, как сейчас, жгли костры, пели песни и рассказывали истории. Чем не праздник, когда день прошёл, а ты всё ещё жив?
— Цзяо-сюн! Расскажи и ты что-нибудь! — окликнул его кто-то слева.
— Ну… — Цзяо Ян задумался напоказ, — однажды меня бросили в тюрьму. Это была никудышная тюрьма, надо заметить, большой колодец с выщербленным стенами. Да в такой удержишь разве что дряхлого старика! А в то время мой меч…
— Меч?.. — вопрос соседа прозвучал робко и боязливо. — Зачем тебе меч сейчас?
Цзяо Ян сам не мог однозначно сказать, почему Огонь и мрак вдруг возник в ладони. От клинка расходились слабые — пока слабые — волны тёмной ци. Будто бы меч хотел что-то сказать. Будто… звал за собой.
— Что-то не так.
Лица присутствующих мгновенно сделались серьёзными, они потянулись к острым киркам, которые никогда не откладывали слишком далеко.
— Пойду проверю.
Не слушая ни благословений, ни советов, что крикнули в спину, Цзяо Ян направился к роще неподалёку. Пульсация ауры меча становилась всё отчётливей — пока Огонь и мрак не дождался ответа. Вдалеке среди, переплетения ветвей, замерцал крохотный белый огонёк.
Он не стал окликать её, чужие чары могли бы ввести в заблуждение его, но не меч, не стал ничего говорить — потому что впервые в жизни не сумел придумать остроумных слов. Просто шёл вперёд, всё ускоряя шаг, чтобы сразу заключить в объятия. Лань Юэ, его Лань Юэ вернулась к нему. Насовсем.
В ночи они сидели у костра, в который заботливо подбрасывали поленья. Чжао Сянь встретил их готовыми к броску талисманами, но одного жеста хватило, чтобы он расслабился и пригласил к огню. Лань Юэ неторопливо потягивала подогретое рисовое вино из видавшей виды кружки, и на душе у неё было спокойно, как не бывало давно. Она позволила себе на эту ночь отбросить мрачные воспоминания, которые слишком долго лежали на плечах тяжёлым грузом. Сейчас она могла просто наслаждаться тишиной ночи, треском огня и ощущением свободы, которое наконец обрела.
Цзяо Ян, пребывая в прекрасном расположении духа, без малейшего стеснения забрался в одну из повозок, и стоя на ней, как сказочник на помосте во время фестиваля, принялся доставать из деревянного сундука вещи, найденные в старинных захоронениях, придумывая каждой нелепое и смешное применение.
— Вот, например, это древнее зеркало, — сказал он, показывая обломок металлической
Чжао Сянь от смеха едва не свалился с бревна, на котором сидел, и Лань Юэ сама не смогла сдержать улыбку.
Найдя в их лице благодарную публику, Цзяо Ян достал следующий артефакт: меч с зазубренным клинком, изрядно болтающимся в обильно украшенной драгоценными камнями рукояти:
— А владелец этой штуки храбро сражался… с винными пробками. Иначе зачем ему называть свой меч… — он провёл пальцами по выставленным иероглифам, частично сколотым, частично забитых грязью, что полностью исказило первоначальный смысл, — «открывать осторожно»?
Цзяо Ян продолжал копаться в сундуке, пока наконец не достал деревянную дицзы, с отлично сохранившейся изящной росписью. Из баловства дунул в неё пару раз, звук получился до того омерзительный, что ближайшие расхитители могил зажали уши.
— Понял, — подвёл итог Цзяо Ян, — звучание этой флейты предвещает беду. Предзнаменование особенно безошибочно, если слушать её лежа, в окружении цветов и близких родственников.
Шутка была настолько чёрной, что запросто могла вызвать у простого обывателя приступ суеверного страха, но Лань Юэ нашла её чрезвычайно забавной. Больше не сдерживаясь, она звонко рассмеялась.
— Тебе говорили, что у тебя ужасное чувство юмора? — спросила она, всё ещё улыбаясь.
— Разумеется. Обычно это были их последние слова, — ничуть не смутившись, ответил Цзяо Ян.
После этого он всё же оставил в покое ископаемые сокровища и, присев рядом, положил голову Лань Юэ на колени. Заурчал как довольный кот, когда она начала осторожно гладить его по густым волосам…
Утром, едва первые лучи солнца окрасили небо в нежный розовый цвет, Цзяо Ян и Лань Юэ попрощались с Чжао Сянем и отправились в путь, не задумываясь, куда их поведут дороги.
Праздник Летнего Лотоса для жителей Чанлиня был самым любимым, и отмечали его с большим размахом. Лотосовый аромат, поднимаясь от многочисленных прудов, витал над городом терпковато-сладким облаком. Улицы украсили яркими бумажными фонарями, цветочными гирляндами и шелковыми лентами, развевающимися на ветру.
Цзяо Ян и Лань Юэ прогуливались меж торговых рядов, почти не выделяясь среди праздных и весёлых людей. Торговцы наперебой зазывали попробовать жареное мясо, свежие фрукты, пшеничные лепёшки, или купить сувенир на удачу.
Лань Юэ соблазнилась рисовыми шариками с мёдом и кунжутом, традиционным угощением на фестивале. Она купила сразу четыре палочки и с наслаждением укусила сладость.
— Ты должен попробовать это, — Лань Юэ, протягивая Цзяо Яну одну из палочек. — Так и быть, поделюсь, хотя это так вкусно, что будто от сердца отрываю.
— Мучительница, — отозвался тот с набитым ртом, поскольку опрометчиво покусился на два шарика сразу.
— Такое необычное ощущение, — задумчиво произнесла Лань Юэ, когда с угощением было покончено, — просто заработать деньги и сразу их потратить, не докладывая старшим клана, не беспокоясь о том, что будет завтра.