Наперегонки с Луной
Шрифт:
Всё-таки бродяжья привычка взяла над Цзяо Яном верх, съязвил в конце:
— … или ты думаешь, что умереть во дворце лучше, чем жить в дороге?
— В дороге или в постоянных бегах большая разница, — поправила его Лань Юэ, пропустив шпильку мимо ушей. — И, — она немного помолчала, задумавшись, чтобы подобрать слова, — человек, который растил меня с детства, не заслужил такого неуважения к себе. Я ему обязана всем, каким бы он ни был, и люблю его по-своему. Как отца.
— Ты продолжишь его любить, даже если я скажу, что этот человек
Неожиданно стало зябко, как промозглым осенним вечером. Вокруг Лань Юэ возникла холодная аура её меча, с чьим духом и силой она постепенно роднилась всё сильнее.
— Что ты сказал? — Лань Юэ вскочила с места и схватила Цзяо Яна за ворот. — Повтори!
— Я сказал, — глядя ей прямо в глаза, произнёс Цзяо Ян, — что Чан Сяолун и Лань И Чэнь спланировали и организовали нападение на поместье клана Ван. Первого пытались судить объединённым судом кланов, второй вовсе избежал обвинений по попустительству бывшего главы Цинь, что приходился нынешнему отцом. Из сгоревшего дома они забрали девочку лет четырёх в надежде, что она сможет отыскать фамильный меч, утерянный в пылу сражения…
— Почему я должна в это поверить? — спросила Лань Юэ.
В памяти всплывали странные сны, видения и подслушанный разговор Лань И Чэня с Чан Сяолуном, которого она не должна была слышать. Записи в библиотеке и отрывки легенд — всё это сложилось в цельную картину. И всё же, слов слишком мало, чтобы можно было предъявить их.
— У тебя нет никаких доказательств!
Она наконец отпустила Цзяо Яна и отвернулась, переводя дух. Ветер усиливался и уже слышны были раскаты грома. Вечер, который должен был быть игривым и тёплым, переставал таковым быть.
— В том-то и дело, что есть.
Подойдя со спины, Цзяо Ян вложил в её руки кинжал в расписных ножнах. Художник с потрясающим искусством изобразил белого сокола — герб владык Ланшаня. На эфесе было выгравировано имя Лань И Чэня. Это его клинок, и в этом нет никаких сомнений. Можно было бы сказать, что его могли украсть, но следы гари, которые так и не смогли убрать с ножен, говорили сами за себя. Лань Юэ опустилась на колени прямо в траву, которой поросли могилы. Она смотрела на кинжал в одной руке, а другой меланхолично отламывала мелкие белые цветы, что росли тут в изобилии.
— Этот жёлтый павлин всё знал и как всегда утаивал! Все эти годы… Мне врали всю мою жизнь.
Летящий Снег издал тихий мелодичный звон в надежде успокоить свою хозяйку. Лань Юэ хотелось лечь здесь и так остаться среди тихих безмолвных могил.
— Так если вся твоя жизнь — ложь, — сейчас, во власти мрачных мыслей, он как никогда напоминал Лань Юэ демона-искусителя, — то тем более не стоит за неё цепляться. Позволь мне показать тебе свободу.
И пусть душа её хотела ответить: «да!», разум Лань Юэ не мог так просто принять, как только что он буквально уничтожил всё, на чём держалось её мировоззрение. А потому ответ прозвучал язвительно и даже зло:
—
— Яном меня назвала старушка, которая как-то угостила конфетами, — кажется, вспышка его ничуть не смутила, — а я запомнил и привык. Остальные обращались ко мне не иначе, как беспризорник или голодранец. А «Цзяо» было вышито на ленточке, которая просто была со мной, сколько себя помню. Золотые иероглифы на чёрной ткани растрепались от времени и утратили всякий смысл, кроме этого. Я приклеил её на крестовину меча на память. Вот, смотри…
Призвав Огонь и мрак, Цзяо Ян опустился на траву рядом с Лань Юэ, будто правда просто собирался показать меч. А сам, пользуясь случаем осторожно обнял свободной рукой её за плечи. Лань Юэ бросила на ленту беглый взгляд.
— Я видела эти цвета и знаки. Недавно, — она позволила Цзяо Яну обнять себя крепче. — В трактате о великом клане Ши Цзяо Инь, их запретных ритуалах и оружии. Получается, ты…
— … получается, я принц в бегах, — не стал спорить он.
— Ты, я посмотрю, не сильно удивлён, — у Лань Юэ уже не было сил хоть как-то реагировать на происходящее.
— Хэнъяо постоянно бормотал какие-то бредни о моём происхождении, так что я, считай, уже сам догадался. Правда, пожалуй, мне бы не хотелось, чтобы меня называли «Инь Ян»… Звучит ужасно.
Лань Юэ рассмеялась:
— Это не самое страшное. По семейным традициям нам пришлось бы пожениться, как ты себе такое представляешь? Чувствуешь в себе дух древнего ученика Сун Ливеня? Мы не отстанем друг от друга ни в этой, ни в следующей жизни.
Цзяо Ян попытался собрать воедино всё обрывки информации о мечах и их владельцах, которые слышал от Хэнъяо — цзянши побери его привычку говорить загадками! — и вскоре придумал подходящий ответ:
— Чувствую, что даже древние легенды против того, чтобы ты выходила замуж за этого козла Чана.
— Совсем скоро он прибудет в Ланшань Лань, — рассказала Лань Юэ. — Для меня это большой шанс, — она стиснула кулаки, — убить сразу обоих. Из всех я ближе всего могу подобраться к главе Лань, это идеальная возможность. И я хочу посмотреть в их глаза.
Алая молния сверкнула прямо над ними, на мгновение окрасив всё в цвета крови. Первые капли дождя упали на землю.
— Здесь мы должны расстаться в последний раз.
Лань Юэ поднялась на ноги, увлекая Цзяо Яна за собой.
— Прежде чем уйдёшь… — он запустил руку в рукав, что-то разыскивая. Спустя пару мгновений Лань Юэ почувствовала на своей шее холод металла.
— Хэнъяо всё равно отберёт его у меня, если заметит, так что пусть оно лучше побудет у тебя…
— Это подарок? — лукаво спросила Лань Юэ, оборачиваясь. Его неуклюжие попытки быть милым казались ей вполне очаровательными.
— Да, — подумав, признал Цзяо Ян. — Это подарок. Или, если хочешь, обещание, что ты вернёшься.