Наперекор судьбе

Винченци Пенни

– Как папа? – спросил Джайлз.

– Без изменений, – ответила Селия.

Казалось, за все это время она не вставала с места и даже не передвинулась ни на дюйм. Селия по-прежнему держала Оливера за руку.

– Мама, может, ты хочешь передохнуть? – предложил Джайлз. – Съезди домой, а я останусь здесь.

Селия посмотрела на него так, словно он предлагал ей забыть про мужа, лежащего в коме, и отправиться в продолжительный круиз.

– Дома мне делать нечего. Я останусь здесь, пока твой отец не придет в сознание. Столько, сколько понадобится. Если хочешь мне помочь, попроси, чтобы в палату

принесли чай.

– Конечно. Сейчас попрошу. А где Венеция?

– Поехала к себе домой. Скоро должна вернуться. Привезет с собой Кита. Бедный Кит. Представляю, как он расстроится. Около десяти приедет Адель.

– Хелена просила передать… ее наилучшие пожелания, – сбивчиво сказал Джайлз.

Ему было тяжело даже произносить имя жены. Пусть Хелена и не подозревала, но она несла косвенную ответственность за цепочку событий, доведших отца до инсульта.

– Очень любезно с ее стороны, – усмехнулась Селия.

– Она порывалась приехать. Навестить отца. Но я подумал, что лучше не стоит.

– Это ты правильно подумал.

– Может, попросить у персонала подушку для тебя? Или еще что-нибудь, чтобы тебе удобнее было?

– Благодарю, Джайлз, мне и так очень удобно. А теперь иди и закажи мне чай. Я просто умираю от жажды. Затем успокойся и перестань мельтешить у меня перед глазами.

Джайлз вздохнул, понимая, что ночь будет долгой.

* * *

Перелет из Парижа в Лондон оказался столь захватывающим, что на какое-то время вытеснил у Адели страх за отца. Она впервые в жизни летела на самолете. Само ощущение полета не поддавалось сравнению и буквально околдовало ее. Адели казалось, что она снимается в кино. Вот она идет по проходу, подходит к самолету, поднимается по трапу, затем ей подсказывают, куда сесть. А дальше – магия взлета, такой легкий и естественный подъем в небо. Боже, какой захватывающий вид! При этом пейзаж внизу постоянно менялся, а они мчались сквозь облака. Само пребывание на борту самолета казалось ей чем-то нереальным. Это ощущение усилилось, когда служащий в короткой белой куртке и черных брюках подкатил к ее креслу столик на колесиках и предложил закуски. Серебряные подносы и посуда больше подходили для «Савоя» или «Рица», но весьма странно воспринимались на высоте нескольких сотен футов над землей.

Самолет приземлился в Кройдоне. Адель растерянно стояла в зале ожидания, пытаясь сообразить, как ей попасть в центр Лондона, когда вдруг услышала голос Боя:

– Адель, дорогая, привет. Рад тебя видеть. Идем. Я на машине.

– Бой, ты просто ангел.

– Боюсь, что нет, – ответил он, и его голос был непривычно угрюмым. Адель удивленно посмотрела на него, но он быстро улыбнулся. – Идем. Ехать нам довольно далеко, так что не будем терять время.

– Как… как мой папа?

– Кажется, пока без перемен. Но врачи надеются.

– Есть вести от Барти?

– Нет, пока молчит. Все очень удивлены.

* * *

Мод положила трубку и посмотрела на отца. Лицо девушки было совсем бледным.

– Как выяснилось, дражайшая Барти сегодня изволила быть в «Колони-клабе», где наслаждалась ланчем в обществе Лоренса. Ее там видели и сообщили Джейми. Наверное, это у нее от страха за здоровье Уола. Ладно, папа, давай-ка лучше узнаем

насчет ближайших рейсов в Англию. Не будем сидеть сложа руки. Ах, если бы можно было полететь туда на самолете. Я слышала, на будущий год могут открыть воздушное сообщение с Англией.

* * *

– Лоренс, до чего же здесь красиво! – Барти даже вздохнула от удовольствия, глядя на пляж южного побережья Лонг-Айленда.

Громадные волны без устали накатывались на белый песок пляжа. Солнце величественно погружалось в океан, даря воде и небу свое прощальное великолепие, а за спиной на темной небесной лазури уже зажигались первые вечерние звезды.

– Не удивлюсь, если ты очень любишь это место, – сказала Барти.

– Да, я его очень люблю. Это единственное в мире место, где я чувствую себя вполне защищенным.

– Ох, Лоренс. – Улыбающаяся Барти потянулась к нему и нежно поцеловала. – Бедная твоя истерзанная душа. Почему только здесь? Мне кажется, со всеми твоими деньгами и огромным успехом ты везде должен чувствовать себя в полной безопасности.

– Почему только здесь? Ответ очевиден. Думаю, тебе тяжело представить жизнь, когда тебя никто не любит. У тебя всегда была мать. Ты знала, что она тебя любит. И твоя тетя Селия.

– Отношение тети Селии ко мне – это не совсем любовь. Во всяком случае, я так не считаю, – тактично сказала Барти. – Уол – другое дело. С самого моего детства он был и остается моим другом. Он такой мягкий, такой добрый. А однажды ночью… даже не знаю, что бы я делала, если бы не он.

– И что же это была за ночь? – с любопытством спросил Лоренс.

– Как-нибудь расскажу… быть может. Когда узнаю тебя получше, гораздо лучше, чем сейчас… Пошли в дом, а то я что-то начинаю мерзнуть.

* * *

Вскоре после обеда они поднялись наверх. Обоим в равной степени не терпелось оказаться в постели.

Его спальня была немыслимых размеров и тянулась во всю длину громадного дома.

– А тебе никогда не хотелось сделать что-нибудь не такое грандиозное? – спросила Барти, восхищенно оглядываясь по сторонам.

Кровать в этом огромном светлом пространстве стояла на низком подиуме, у стены. Внешняя стена была целиком стеклянной. Стены, портьеры, постельное белье – все было белым. Единственные цветные пятна – абстрактные картины на стенах. Их цвет перекликался с оттенками моря. Барти подошла к окну и посмотрела на темную морскую гладь. Лоренс последовал за нею. Он отодвинул стеклянную дверь, и Барти вышла на балкон. Теперь море освещалось полной луной. Приятно дул несильный соленый ветер, неся с собой запах водорослей. Дюны негромко шелестели свою песню, не мешая тишине.

– Как здесь красиво, – прошептала Барти. – Как здорово. На твоем месте я жила бы здесь безвылазно.

– Безвылазно, – с легким удивлением повторил Лоренс. – До понедельника. А утром спешила бы на свою дурацкую работу.

Он немного помолчал, затем попросил Барти подождать его на балконе и быстро сходил за подарком.

– Это тебе, – сказал он. – В память об этом дне и о твоем приезде сюда.

Барти посмотрела сначала на Лоренса, затем на коробочку, после чего медленно и почти задумчиво открыла ее, достала нитки жемчуга и подставила их лунному свету.