Напиток мексиканских богов
Шрифт:
Нынче утром тетю Аню накрыл приступ великодушия.
– Как там наша девочка на больничных кормах? – едва не всплакнув, вдруг спросила она за завтраком. – Надо бы ей супчика сварить. Отнесешь в больничку, Левушка?
– Отнесу, – согласился пристыженный Лева.
Наверное, ему следовало дежурить в коридоре у палаты, где в горячечном бреду хрипела и кашляла прелестная незнакомка, занесенная в больничные скрижали под именем Анны Васильевны Королевой. Или хотя бы навещать больную с гостинцами.
– Раз уж у нас с ней одна фамилия, мы почти родственники! – сказал он Бубе, объясняя свой благородный порыв.
И
На рынок за курицей, получив на руки выписку с основными характеристиками нужной птицы, добровольцем отправился дядя Петя. С имеющимися в продаже экземплярами он знакомился со всей возможной основательностью и убил на птичью охоту почти три часа. Затем за дело взялась тетя Аня. Она оккупировала плиту и два часа с великим пристрастием варила бульон, неотрывно следя за кастрюлей, содержимое которой должно было подспудно кипеть, но не бурлить. Сунувшись в кухню, чтобы поторопить стряпуху, Лева получил по лбу ложкой в серой пене. Это было тем более обидно потому, что есть волшебный супчик Лева не собирался.
После полудня он планировал пообедать на Вороньей сопке, вблизи которой в честь приближающегося праздника Победы в Великой Отечественной войне затейники из клуба «Живое прошлое» разыгрывали сражение «наших» с «фашиками» за стратегически важную высотку. Обе воюющие стороны представляли фанатичные любители истории, облаченные в соответствующие костюмы. Ожидалось прибытие двух танков от «Мосфильма» и действующей военно-полевой кухни от Северо-Кавказского военного округа. Неизбежная победа «наших» должна была ознаменоваться праздничным обедом для всех участников и гостей мероприятия. Лева предвкушал солдатский кулеш с тушенкой, чай с дымком и ржаные сухари. Доступ к фуршету в стиле «милитари» был свободным, что и определяло присутствие на военизированном празднике самого Левы.
Дополнительным стимулом к посещению шоу стал немалый гонорар, обещанный редакцией газеты «Память» автору, который представит в ближайший номер издания большой репортаж с подробным описанием всех боевых действий в хронологическом порядке. Наряду с Королевым на эту работу претендовал бесталанный, но ушлый писака Антон Рыбкин из «Курортных новостей». Коллегу Рыбкина Королев искренне не любил и уступать ему гонорар не собирался. Таким образом, опаздывать к началу сражения было никак нельзя, а он опоздал – спасибо тете Ане и ее проклятому супчику! Свою лепту в общее черное дело внес и фуникулер, на котором Лева должен был подняться на смотровую площадку, откуда с удобством наблюдали за театром военных действий приглашенные гости. Подъемник крайне некстати забарахлил и взял тайм-аут для ремонтно-восстановительных работ. Королеву пришлось идти на арену сражений своим ходом, напрямик через лес, и это его, конечно, сильно задержало.
Характерные звуки начавшегося боя Лева услышал раньше, чем увидел Воронью сопку. За деревьями затрещали винтовочные выстрелы и послышались
– Партизанен! – без счета расходуя патроны, азартно проорал какой-то жлоб в низко надвинутой полуведерной каске.
Лева прошуршал по листве, как полоз, и по синусоиде ушел в орешник. Там уже залегла какая-то румяная деваха самого боевого вида – с листьями в разлохмаченной прическе и ссадиной на щеке.
– Партизаните? – по-товарищески улыбнулся ей Королев.
– Щас как дам больно! – пообещала деваха, замахиваясь корягой.
«А хорошо играют, стервецы! – восхитился непрофессиональными актерами из «Живого прошлого» впечатлительный Лева. – С душой!»
И, чтобы подыграть самодеятельной артистке, сказал:
– Спокойно, я свой! Подкрепление по партизанскому обмену из Беловежской Пущи! Поступаю в ваше распоряжение. Как воевать будем?
– Молча! – рявкнула партизанка, показав белорусскому товарищу небольшой, но крепкий красный кулачок, запятнанный грязью и кровью.
Судя по цвету кожи, боевая подруга тоже была не местная – не иначе как из Латинской Америки. По партизанскому обмену из отряда Че Гевары.
«Ну и пусть Рыбкин свою скучную официальную хронику пишет! – с растущим весельем подумал Королев. – А я покажу события из самого их сердца, из гущи международных партизанских масс! Еще посмотрим, чей репортаж будет лучше!»
– Хочешь помочь? – партизанка-мексиканка, смерив Леву оценивающим взглядом, сменила гнев на милость. – Ну, ладно. Видишь вон ту землянку?
– Вижу, – коротко кивнул Королев.
– Больше не увидишь! – пообещала полномочная представительница во всех смыслах Красной армии. – Хватайся за эту дубинку. Тянем-потянем!
– И вот я как сейчас помню: сидим мы с рядовым Кокорейкиным на пустых снарядных ящиках и думаем – пришел наш последний час или еще не пришел? – скрипучим голосом, без пауз вещал уважаемый пенсионер и ветеран Иван Иванович Скориков, поблескивая из глубины коричневых морщин прозрачными близорукими глазами.
Сухая пятнистая рука ветерана битвы при Вороньей сопке лежала на рукаве Антона Рыбкина и часто вздрагивала, мешая журналисту записывать познавательный рассказ.
– Вот был денек! – размеренно скрипел дедушка Скориков, по доброте душевной изо всех сил помогая военкору Рыбкину ориентироваться в происходящем. – Сквозь дым летучий фашисты ринулись, как тучи! И все на наш окоп.
«Где-то я это уже слышал?» – подумал Рыбкин, с сомнением покосившись на свидетеля исторических событий.
Славному дедушке Скорикову вот-вот должно было стукнуть девяносто лет. Полной уверенности в крепости памяти уважаемого старца у Рыбкина не было, но выбирать не приходилось – других свидетелей исторического сражения в живых не осталось. Кроме дедушки Скорикова, занимающего почетное место в первом ряду, историческую реконструкцию с интересом наблюдали мирные пенсионеры, школьники, любознательные туристы и теоретики из клуба «Живое прошлое». Режиссер Голипольский, по случаю большого исторического праздника принаряженный генералиссимусом, принимал поздравления от представителя краевого департамента культуры.