Наполеоновские войны

Сядро Владимир Владимирович

Вскоре в тайной мастерской уже насчитывалось 60 рабочих, и постройка аэростата шла полным ходом. Но с каждым днем становилось все труднее скрывать производимые работы. Поэтому для этих целей потребовался дополнительный штат сотрудников и даже своя канцелярия. Начальником ее и «директором физических и химических принадлежностей» стал товарищ Леппиха – Шеффер, до этого служивший в Московской полиции лекарем. Чтобы скрыть от посторонних глаз, чем на самом деле занимаются в мастерской, Обрезков заключил с изобретателем фиктивный договор на поставку «к Новому году большого числа разных земледельческих машин». Но наилучшими хранителями секретности стали офицеры Фельдъегерского корпуса, из которых была создана специальная группа во главе с подполковником Николаем Касторским. Ему же было поручено контролировать

перечисление всех денежных средств на строительство воздушного шара. Теперь над ним трудилось уже около 150 плотников, кузнецов и швей.

Растопчин уверял Александра I, что работы удается держать в тайне. На самом деле это было не так. Использование все новых и новых форм конспирации в виде «снарядов для пушек нового типа», «земледельческих машин» и «подводной лодки» не могло не вызывать вопросов и подозрений. Не способствовало сохранению тайны и расширение круга лиц, в нее посвященных. Но окончательно «демаскировал» постройку сам Александр I, посетивший усадьбу. Сохранились воспоминания профессора Московского университета И. Шнейдера, бывшего в 1812 году студентом, в которых говорилось: «…в доме великолепные залы… были превращены в мастерские, и по роскошным паркетам разбросаны были разные материалы и инструменты. Перед окнами на дворе висела раззолоченная гондола и какие-то большие крылья. Дача охранялась стражею, и пришлось проехать несколько караулов, прежде нежели попасть туда». Фактически постороннему человеку, простому студенту довелось увидеть в Воронцово 40-местную лодку-гондолу с «рессорами», на которой «солдаты-гребцы» проходили тренировку. Пропитанную лаком оболочку лодки для устрашения неприятеля и облегчения раскроя раскрасили под «осу». Из стоящих вдоль стен бочек с серной кислотой и железными опилками в нее протянули матерчатые рукава, по которым аэростат наполняли водородом. Однажды проливной дождь с грозой чуть не погубил всю затею: оболочка сильно намокла, в бочки попала вода, качество водорода ухудшилось. Шел уже июль 1812 года, но до полетов было еще далеко.

А между тем император Александр I с нетерпением ждал практических результатов. Ведь Леппих убеждал его, что в течение трех месяцев русскую армию можно будет снабдить полусотней воздушных кораблей, с которых экипажи смогут бросать на неприятеля взрывчатые вещества. Однако время шло, но даже один такой аппарат пока не смог подняться в воздух. А ведь на его создание было уже израсходовано свыше 100 тысяч рублей!

Между тем в ночь на 24 июня 1812 года «великая армия» Наполеона начала переправу через Неман и вторглась на территорию России. Необходимость в новом чудо-оружии стала особенно острой. Но, несмотря на фантастическую работоспособность Леппиха, трудившегося вместе с рабочими по 17 часов в сутки, завершение работ ожидалось не раньше конца августа. 4 июля

Растопчин писал Александру I: «Через 10 дней Леппих будет производить опыты с крыльями, и так как к тому времени будет готово помещение для сбора составных частей, то я пошлю туда двух офицеров и 50 солдат сторожить день и ночь во избежание несчастья. Я дам также Леппиху артиллерийского офицера, которому будет поручено наполнить два ящика с разрушительным веществом, которое он берет с собой. В конце месяца нужно ему дать экипаж из 50 человек, лучше всего взять солдат и хорошего офицера». Леппих действительно готовился к испытанию своего «летучего корабля».

Тем временем враг наступал. 10 августа русские войска оставили Смоленск. В Москве стали готовиться к эвакуации. На постройку аэростата было уже израсходовано 130 тысяч рублей. Растопчин писал: «…если бы удалось его предприятие, то можно было бы не пожалеть и миллионы. Если придется вывозить его отсюда, то я отправлю его в Нижний, до Коломны на подводах, а потом водою».

Время текло неумолимо, русские отступали, а Александр I все еще верил Леппиху. 22 августа Растопчин даже расклеил по Москве афиши, в которых москвичам официально объявлялось о том, что строится большой воздушный шар и чтобы жители столицы были готовы к его полету. «Я вам заявляю, чтобы вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели», – писал генерал. Одновременно он уведомил государя, что Леппих намерен провести испытание малого шара с экипажем в пять человек. На это Александр I

ответил: «Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его. Я сообщу ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтобы он соображал свои движения с движениями главнокомандующего».

Некоторые надежды на применение боевого аэростата в Бородинском сражении питал и М. И. Кутузов. Ведь Леппих в середине августа обещал прилететь на своем аппарате прямо в штаб русской армии. Он даже сумел запустить «малый шар», не поднявший, правда, и двух человек. В канун Бородинской битвы, 22 августа Кутузов писал генерал-губернатору Растопчину: «Государь император говорил мне об аэростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли им будет пользоваться, прошу мне сказать и как употребить его удобнее». Однако Леппих всех подвел…

Отгремела Бородинская битва, русская армия отходила к Москве. А возбудивший столько толков и надежд воздушный шар в воздух так и не поднялся. 29 августа Растопчин «с прискорбием» известил Александра I об очередной неудаче Леппиха. Что же помешало талантливому изобретателю осуществить свой фантастический проект?

На строительство аэростата уходило все больше и больше материалов, а значит, и казенных средств. Но новые технологические сложности отодвигали сроки его полета. Самым сложным и опасным процессом было наполнение оболочки водородом. Этот взрывоопасный газ двигался по матерчатым рукавам из множества бочек одновременно. В них бесконечно шла химическая реакция (серная кислота разъедала железо). На одном из этапов работы Леппиху потребовались квалифицированные рабочие из Германии или Австрии. Рискуя жизнью – ведь шла война и Австрия была союзницей Наполеона – фельдъегерь Винберг сумел отыскать в Австрии и привезти в Москву нужных специалистов. Но и они не смогли переломить ход событий. Наполненный водородом аэростат так и не оторвался от земли: тафтяная оболочка плохо держала газ.

Затем в ходе испытаний стали лопаться металлические рессоры (пружины), с помощью которых экипаж мог управлять аппаратом. Понадобилась высококачественная инструментальная сталь, которую в России не производили. Подполковник Касторский отдал приказ фельдъегерям срочно найти и доставить Леппиху все необходимые материалы. Они разыскали и привезли высокопрочную английскую сталь, но даже после этого дело не сдвинулось с мертвой точки. Потом пошли проливные дожди, и опять нарушился процесс получения водорода.

После радужных надежд наступило жестокое разочарование. Растопчин, ранее свято веривший в успех, вынужден был сообщить царю неутешительные известия: «Большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться от надежды на успех, которого ожидали от этого предприятия. Менее всего, конечно, можно пожалеть об истраченных на него деньгах. Леппих – сумасшедший шарлатан, а Алопеус слишком был увлечен своим финским воображением».

Александр I воспринял эту неудачу по-философски. Ведь именно он с самого начала лично руководил и контролировал это секретное предприятие. Государь ни минуты не сомневался в успехе работ и на возражение шефа артиллерии графа Аракчеева о нелепости этой затеи даже в сердцах сказал ему: «Ты глуп!» Теперь же в беседе с Аракчеевым он положительно оценил идеологическую ценность проекта: «Для народа подобные меры в известных случаях нужны; такие выдумки успокаивают легковерную толпу хотя бы на малое время, когда нет иных средств отвратить беду».

Тем временем французы подходили к Москве. По приказу Растопчина Леппих свернул работы и погрузил аэростатное имущество на 150 подвод. Караван двинулся в сторону Нижнего Новгорода. В спешке эвакуации многое увезти не успели. Пришлось часть оборудования, оставшихся деталей, в том числе и лодку аэростата сжечь.

Эвакуацию обеспечивала фельдъегерская служба, которой вменялось в обязанность оплачивать казенными деньгами почтовые прогоны. Фельдъегерь поручик Штос привез Леппиху распоряжение Аракчеева (он тогда ведал делами снабжения и резервов при императоре), в котором говорилось: «Отправить… г. Леппиха, всех потребных людей и вещи в Санкт-Петербург». Так и поступили.