Наполеоновские войны
Шрифт:
Наполеон словно хотел забыться. Часто он целыми часами в оцепенении полулежал на кушетке, а иногда проявлял интерес к совсем неожиданным вещам. Так, он посетил Преображенский скит с целью, чтобы поддержать раскольников. В его сознании возникали новые «идеи во спасение»: отменить крепостное право в России и вызвать народное возмущение. Наполеон даже поручил своему близкому окружению собрать сведения о пугачевском бунте и разыскать одно из последних воззваний самозванца, где якобы были указаны фамилии знатных особ, имевших права на российский престол. Розыски ни к чему не привели.
Однажды в промежутке между чтением светской поэзии и романов Наполеон пригласил в Кремль продавщицу дамских нарядов с Дмитровки и стал обсуждать с ней вопрос об объявлении воли крестьянам. В другой раз он велел драматургу Боссе составить
Пытаясь остановить разложение в армии, Наполеон начал проводить в Кремле военные смотры. Он сформировал батальоны из кавалеристов, которые лишились лошадей, ежедневно издавал приказы с объявлением наград отличившимся на плацу. Но вскоре и смотрам пришел конец: вдруг выпал первый снег, который не только засыпал кремлевский двор, но и развеял последние иллюзии на спасение, которыми французский император старательно отгораживался от реальности. С той поры он уже думал только об отступлении из Москвы, хотя упорно не говорил ни с кем на эту тему.
И все-таки 4 октября (20 сентября) Наполеон предпринял еще одну, последнюю попытку договориться с русскими о перемирии. В письме Александру I он описал гибель столицы от пожаров, учиненных русскими, изложил предложения компромиссного мира, а в случае их неприятия пригрозил, что «Петербург испытает ужасы Москвы». В своих мемуарах де Сегюр писал, что эта угроза Наполеона была лишь вспышкой гнева и отчаяния, попыткой запугать русских. В начале он хотел отправить на переговоры своего высшего офицера Армана де Коленкура, который нравился Александру I и пользовался некоторым влиянием на него. Между Наполеоном и Коленкуром состоялась длительная и напряженная беседа. Император заявил ему, что будет просить русских о том, чтобы у него потребовали мира так, словно он сам соблаговолил даровать его. Он напомнил ему, что готов идти на Петербург. При этом не преминул лестно отозваться об Александре I: «Его характер отвечает нашим интересам. Никакой другой государь не мог бы заменить его с пользой для Франции».
Но прямой и упрямый по характеру Коленкур был не способен на лесть. Он открыто заявил Бонапарту, что к русским с такими предложениями обращаться бесполезно, пока французские войска окончательно не покинут Россию. Они уже осознали свое преимущество и видят, что мир нужен именно Наполеону. Поэтому офицер отказался вести переговоры. Тогда император решил послать Лористона. Тот также попытался возразить ему и высказал свое мнение: предложил начать отступление на Калугу. Но Наполеон не терпел возражений и сказал, что пойдет по этой дороге лишь в случае заключения мира с русскими. Он показал Лористону письмо к Александру I и приказал срочно отправиться к Кутузову и получить от него пропуск в Петербург. На прощание император сказал ему: «Я хочу мира! Мне нужен только мир, и я непременно хочу его получить! Спасите только честь!»
На переговоры с Лористоном явились адъютант Александра I князь Волконский и начальник штаба русской армии Беннигсен, а Кутузова там не было. Между тем по инструкции, данной Лористону Наполеоном, переговоры должны были вестись лично с фельдмаршалом. Поэтому французский посланник с высокомерием отклонил всякое посредничество и хотел уже прервать переговоры и вернуться в Москву. А тем временем Беннигсен встретился с Мюратом и договорился о прекращении военных действий.
Только в полночь начались переговоры с Кутузовым. Начало было плохим. Лористону не понравилось, что кроме фельдмаршала на встрече присутствовали Волконский и Коновницын, и он потребовал их удалить. Просьбу его удовлетворили. Лористон вручил фельдмаршалу личное послание Наполеона, написанное в льстивой и ласковой манере: «Князь Кутузов! Посылаю к Вам одного из моих генерал-адъютантов для переговоров о многих важных делах. Хочу, чтобы Ваша светлость поверили тому, что он Вам скажет, особенно, когда он выразит Вам чувства уважения и особого внимания, которые я с давних пор питаю к Вам. Не имея сказать ничего другого этим письмом, молю Всевышнего, чтобы он хранил Вас, князь Кутузов, под своим священным и благим покровом. Наполеон». Затем
Фельдмаршал задержал Лористона в своей ставке, а сам с курьером отправил письмо царю, в котором настойчиво советовал ему не идти ни на какие переговоры с Наполеоном. И Александр I этот совет принял. Да и как было его не принять, если после сдачи и сожжения Москвы армия и дворянство в большинстве своем не поддерживали идею мира с Наполеоном. И не считаться с этим царь, потерявший уважение и популярность после многих военных неудач, не мог. Наполеон, рассчитывавший на его слабость и безвольность, ошибался. Теперь Александр I хорошо знал о его безвыходной ситуации и потому был настроен непримиримо: «Не надо малодушного уныния! Поклянемся удвоить мужество и настойчивость! Враг находится в пустынной Москве, точно в могиле… Половина этой армии уже уничтожена железом, голодом и дезертирством, и в Москве у него только ее остатки. Он находится в самом центре России, но еще ни один русский не повергнут к его стопам!.. Благословим руку, избравшую нас как первую нацию для защиты дела добродетели и свободы!»
Лористону пришлось возвращаться в Москву без всякой надежды на заключение мирного договора. Такой исход его миссии стал для Наполеона неожиданным и очень болезненным ударом. Несколько дней он провел в одиночестве в своих апартаментах. События принимали угрожающий оборот. Необходимо было спасать армию и свой престиж. Словно оправдываясь перед своими военачальниками, Бонапарт пытался принизить значение русской столицы: «Ах, разве я не знаю, что Москва в военном отношении ничего не стоит! Но Москва и не является военной позицией, это позиция политическая. Меня считают там генералом, а между тем я остаюсь там только императором! В политике никогда не надо отступать, никогда не надо возвращаться назад, нельзя сознаваться в своей ошибке, потому что от этого теряется уважение, и если уж ошибся, то надо настаивать на своем, потому что это придает правоту!» Как тут не вспомнить высказывание современника и соотечественника Наполеона Луи
Николя Бешереля, который сказал, что «одно из самых главных достоинств в политике – это умение притворяться». Французский император, несомненно, обладал им в полной мере и потому всегда умело манипулировал общественным мнением, переодевая по мере необходимости ложь в истину, а истину в ложь. Но это уже не могло ему помочь – его изощренная корсиканская хитрость была бита простоватой русской хитрецой, и психологический поединок с Кутузовым и Александром I он проиграл.
Между тем Коленкур, постоянно сопровождавший Наполеона в поездках по городу, попросил у него аудиенции. Он напомнил императору об опасностях дальнейшего пребывания в Москве и трудностях, связанных с передвижением по российским дорогам в зимнее время. Тот благосклонно выслушал Коленкура, но тут же язвительно заметил Бертье и Дюроку: «Коленкуру кажется, что он уже замерз». Он также высмеял его предложение изготовить подковы для лошадей.
Тем временем и маршал Дюрок, особа наиболее приближенная к императору, стал энергично предлагать ему покинуть Москву как можно скорее. К нему присоединились и другие военачальники. Среди тех, кто мог возразить Наполеону или дать ему совет, были и безукоризненный Даву, и изумительно точный Дарю, и «король храбрецов» Мюрат, и идеалист Понятовский. Все упорно предлагали быстро покинуть Москву, но император считал это бегством и бесславным позором. Он колебался: идти ли на Кутузова, двинуться на Петербург или отступить?