Напрасная прелюдия
Шрифт:
Увидев, что достиг цели и на моем лице отразилась боль, он ушел вслед за Александром.
Даже ничего не зная о том, почему он порвал со своей женой, я была вполне уверена, что она сделала какую-то глупость, глубоко ранив его при этом. И также знала, что у него все еще были к ней чувства, с которыми никакая временная замена, как я, не могла конкурировать.
Спустя несколько часов, когда наступила ночь, я решила не идти к нему. Слишком была погружена в мысли, обдумывая сказанное Джексоном о бывшей жене Александра.
Но это не остановило самого Александра. В десять вечера он был
Он сорвал с меня одежду и подарил мне первый оргазм этой ночи у стены. Через несколько часов мы оказались в его постели, и в этот раз у меня не было сил встать и уйти. Он обнял меня и обхватил ногами, и я погрузилась в спокойный сон, окруженная его теплом.
Все же он успокаивающе действовал на мои сердце и разум, а я начинала становиться зависимой от прикосновений его кожи к моей. Нахождение в его объятиях было ярким моментом в той душевной боли, которую я пыталась пережить. Это также был мой последний день с ним. После этого я останусь лишь крохотным воспоминанием в его жизни.
Ни больше. Ни меньше.
Я никогда не посмотрю в его красивые голубые глаза, не почувствую себя в безопасности. Возможно, я даже никогда не найду такого спокойствия и умиротворения, которые он каким-то образом сумел мне дать за эти последние несколько дней.
Но у меня была собственная жизнь, и настало время вернуться в реальность. Я владела миленьким маленьким кафе, которым сейчас управляла моя лучшая подруга, поскольку мне нужно было быть здесь. Что еще более важно, по возвращении мне придется столкнуться лицом к лицу с жизнью, в которой теперь не было отца. Простое осознание того, что он больше никогда не позвонит мне, сильнее всего причиняло боль.
Вот почему я все утро упаковывала вещи перед отъездом, и, скажи я, что не была опечалена тем, что эта была последняя ночь, которую я проведу с Александром, это было бы величайшей ложью, когда-либо произнесенной мною.
Поскольку погода казалось теплее в сравнении с той, что преобладала с самого моего приезда сюда, я решила воспользоваться возможностью прогуляться по Манхэттену, вместо того чтобы сидеть в номере и сходить с ума из-за вещей, которые не могла контролировать.
Я уже смирилась с тем, что влюбилась в него, но понимала также, что этим все и ограничится. Знала, что его чувства к жене не остыли, а я была никем, всего лишь временной заменой, к которой его влекло по непонятной причине, — вероятно из жалости.
Схватив толстый шарф из небольшого шкафчика, я обмотала его вокруг шеи и, открыв дверь, увидела на пороге подарок для меня.
Взяв большую белую коробку, я занесла ее в номер, поставила на кровать и смотрела на нее как на бомбу, готовую взорваться в любую секунду.
Она была перевязана очень мягкой черной бархатной лентой, из нее же и красивый бант на крышке; и, хотя я знала, что подарок от Александра, это не остановило порхание бабочек в животе, когда погладила нежную текстуру ленты кончиками пальцев.
Заметив простую белую карточку, закрепленную под большим бантом, я осторожно извлекла ее, не испортив его.
"Будь готова. 21:00".
Два слова и время. Ничего больше.
Сухо.
Кратко.
По
Волнующая дрожь пробежала по телу, и я призадумалась. Я начала слишком привязываться. Не знала, смогу ли распорядиться содержимым этой коробки. Что это символизировало или к чему привело бы?
Для него это была просто еще одна ночь. Скорее всего, приглашение на ужин, перед тем как я покину город, но для меня это значило намного больше.
Дрожащими руками я потянула за ленту, развязывая бант, и подняла крышку.
Первое, что я увидела, — это черные туфли на острой шпильке с ремешками на лодыжках. Положив их на кровать, я достала самое красивое, простого покроя шелковое платье — опять же черное.
Облегающее.
Сексуальное.
Аккуратно положив короткое платье рядом с туфлями, я пыталась отговорить себя от встречи с ним. Даже если это прощальный ужин, мне тяжелее будет забыть его.
Когда слезы хлынули из глаз, я вспомнила сказанное отцом во время одной из наших последних бесед. Мурашки пробежали по моим рукам, и, клянусь, я слышала, как он шептал каждое слово, будто находился со мной в комнате.
"Будь счастлива, моя маленькая звездочка. Бери от жизни все, что сможешь. Хватайся обеими руками, цепляйся за нее. Иногда тебе будет грустно, может больно, и ты будешь злиться… Но несколько дней заставят каждый плохой день твоей жизни стоить этого. Заканчивай каждый день с улыбкой на лице. Будь доброй. Будь благодарной".
Оставив на кровати все, как было, я схватила пальто и кошелек и помчалась из номера, чтобы послушать игру мистера Гарретта.
Вечером без четверти девять я была готова — в шелковом платье и красивых туфлях, присланных им.
Глава 10
Одиночный стук.
Бабочки запорхали у меня в животе.
Сердце затрепетало в груди.
Я помню, как нервничала. Как сжимала пальцы, прежде чем нашла в себе смелость повернуть дверную ручку.
Это ужасное ощущение, когда знаешь, что от одного его вида перехватит дыхание, и я совсем не готова была отпустить это чувство. Нисколько не готова отпустить Александра.
Его угрюмый вид, ухмылку, прекрасные голубые глаза.
Его запах.
Его прикосновения.
Я знала, что когда буду за тысячи миль от него, то именно эту ночь буду вспоминать.
Интуитивно чувствовала это в самых потайных уголках своей души.
С трудом проглотив ком в горле, я сделала глубокий вдох и открыла дверь.
Он стоял в коридоре с таким видом, будто владел всем миром. На нем был простой белый свитер и потертые джинсы. Я прикусила губу, пытаясь смириться с тем, что возбуждалась, когда видела его небрежно одетым. То, как обычные джинсы смотрелись на нем, как обтягивали его задницу, и в некоторых случаях возбужденный член, — мне трудно было устоять. Я не слышала, чтобы он заходил в свой номер, но должен же он был переодеться, прежде чем прийти за мной, потому что до этого момента я никогда не видела его без деловых дизайнерских костюмов, если не считать спортивной одежды. Вероятно, он хорошо выглядел во всем.