Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок
Шрифт:
Адара, в общем-то, где угодно может время проводить. Особенно если эта адара не привязана ни к роду, ни к родовым гнёздам и свободна как ветер в поле.
Я и проводила.
Иногда в Ридже, где у Виргила остался дом – гостить у сестры во время визитов в город Ворон не желал категорически, – и работа. Бросать свои тёмные делишки он не собирался, по крайней мере, до тех пор, пока не скопит на безбедную старость и домик в тёплых краях у моря. Так он мне говорил. А я предлагала хоть сейчас обзавестись домиком у моря на перепутье. Правда, строить его самим придётся и жить в нём почти в спартанских условиях, примерно
Поэтому в Ридж мы заглядывали, но больше по делам. Гораздо чаще мы всей компанией бывали в трактире «Белый волк», который за год не поднялся до уровня мишленовского ресторана, но всё же стал довольно популярным заведением в Ливенте. Во всяком случае, Филипп честно старался придать ему немного лоска и фешенебельности, а я всё-таки предложила Анне продавать еду на вынос. Комнаты Бёрны сдавать перестали, один леший толку от этого ноль целых хрен десятых. Зато нам нашлось где разместиться.
Ушёл ли Филипп, пока я ему предлагала?
Ага, держи карман шире!
Филипп остался. И первые два-три месяца вёл себя так, словно никакого разговора между нами не было, ни в «Короне», ни в особняке Беллендора. Возвращаться под отчий кров он отказался наотрез, хотя несколько визитов родителям нанёс. Без меня, к счастью. Знакомиться со свекром номер один я была не настроена. Зато со свекром номер два познакомилась, когда мы с Люсьеном отправились в Осколли – должна же я посмотреть на места своего предположительного появления на свет. И с сочетаемым Надин заодно, и даже с будущей племяшкой.
Племянница родилась в срок.
А от близкого общения с семьёй Филиппа я до сих пор воздерживаюсь.
Филипп от меня тоже воздерживался.
Месяца два точно.
Он обстоятельно побеседовал сначала с Ормондом, затем с его родителями и в результате остался в Ливенте, поднимать «Волка» с колен. Бёрны и особенно Анна надеялись передать трактир сыну, но вряд ли Ормонд стал бы распыляться и пытаться тянуть и свой паб, и «Волка». В любом случае трактир продали бы рано или поздно… а так нашёлся человек, искренне заинтересованный в ведении семейного бизнеса. Выбор Филиппа нас всех удивил преизрядно. Люсьен даже предлагал сделать ставки, как надолго хватит его решимости и энтузиазма.
Как ни странно, хватило куда на дольше, чем мы предполагали. Мы периодически заглядывали к нему, поначалу иногда, влекомые любопытством и желанием поесть нахаляву, потом всё чаще и чаще, а под конец перевели «Волка» в статус места обитания, одного из нескольких. Что поделать, на хоромы как у Феодоры накоплю я нескоро, да и непонятно пока, в каком конкретно домене можно заложить основу для родового гнезда. У каждого моего мужчины свой способ заработка, какой ни есть, и вынуждать их отказываться от привычной деятельности и мчаться за мной в прекрасное далёко, где ни у меня, ни у них нет ничего, виделось неправильным.
Филиппу неплохо и в Ливенте.
Виргил аферы
Люсьен с Вороном, осваивает непростое мошенническое ремесло. У них там и команда своя подобралась, и территория знакомая, вдоль и поперёк изученная, и прочие важные нюансы, в которые я благоразумно не лезла. Надо перенести мужчин обратно в Бертерский домен – я переносила. И не делала разницы между теми, кто с привязкой, и теми, кто со мной по зову сердца. Ну, или ещё какой важной части тела.
– Ты учишься? – во взгляде Алишан, обращённом на здание школы за моей спиной, пробилось удивление. Само оно, серое, трёхэтажное, с широким крыльцом под козырьком, вызывало у меня стойкие ассоциации с моей школой, оставшейся в другом мире.
– Хожу в вечернюю школу, – пояснила я. – Заново учиться считать, писать и читать мне не нужно, к счастью, но вот с остальными знаниями… у меня немного беда.
А заставлять мужчин заниматься со мной изучением всего, что им и так давно известно, я не хотела.
– Учу историю, географию, культуру разных доменов… черчение ещё.
– Черчение? – Алишан перевела взгляд со здания на меня. Удивления в нём заметно прибавилось, и нарочитая холодность отступила.
– Вдруг пригодится?
Алишан качнула головой, не представляя, где в адарском деле может пригодиться черчение.
Ещё подрабатываю полулегальной телепортацией. Виргил мне пассажиров находит, да и в Перте уже есть люди, знающие, к кому обратиться в случае необходимости. Ормонд, бывает, тоже посылает потенциальных клиентов. Я не задаю вопросов им, а они мне, я выполняю свою работу, а они её оплачивают, и мы расходимся, вполне довольные друг другом.
Алишан повернулась и неспешно двинулась через школьный двор. Я помахала рукой знакомой девушке из числа учащихся вечерней группы, догнала Алишан и пошла рядом с ней. Темнело нынче с каждым днём всё раньше и мощённый плиткой двор освещали фонари. Небо хмурилось, грозя пролиться очередным дождём, кажется, пятым на этой неделе, дул прохладный ветерок, заставляющий плотнее кутаться в тонкий плащик.
Пора пальто доставать с тёплой курткой за компанию. Вспомнить бы только, где они у меня лежат.
– Как он… они? – спросила Алишан вдруг.
– Мой гарем, ты имеешь в виду? – я притворилась, будто не заметила оговорки. – Нормально. Живём себе потихонечку на несколько домов и два домена. Не перегрызлись, не переубивали друг друга и даже мозг почти не выносили. Толком и не ревнуют мальчики мои…
Наверное, потому, что понимают, зачем и на что подписались.
– И озейн Катрино?
– И он в том числе.
Потребовался один промозглый вечер, не очень удачная телепортация, бесячий клиент, острое желание кому-нибудь пожаловаться на этого хмыря и немного алкоголя. И – хоба! – проблема воздержания разрешилась сама собой. Поутру я не стала спрашивать, почему Филипп внезапно передумал, а он, по-моему, был только рад, что я не лезу ему в душу с мозговыносительными беседами. Угу, больно оно мне надо, опять по десять раз уточнять, какая ему вожжа под хвост попала. Мне и прошлых его тараканов хватило с избытком. И пускай в общей сложности времени с ним наедине я по-прежнему проводила меньше, чем с остальными, и степень взаимопонимания между нами уступала прочим, однако, как говорится, лиха беда начало.