Наречённый для ворожеи
Шрифт:
Глава 14. Пропавший
Уже потом, когда всё закончилось более-менее благополучно, Рута часто вспоминала события той ночи, получив важный урок на будущее — ворожее не следует тешить своё честолюбие.
Заряна, чересчур уверенная в своих силах, не справилась! Самонадеянно пустила колдуна в собственное тело, не сомневаясь, что сможет его подчинить и заставить расколдовал Тавра. С Рутой Заряна договорилась, что та будет наготове и по знаку опять вышибет подселенца своей перуновой стрелой!
Но окаянный колдун оказался непрост и захватил власть над новым телом в два счёта! Едва Заряна, отпуская
Затем Заряна рухнула на землю как подкошенная, и принялась хрипеть, рычать и извиваться. Склонившуюся над ней Позёмку сильно ударила рукой по лицу, одновременно выгнулась дугой и, наконец, утихла и обмякла. А когда поднялась с земли с помощью всё той же терпеливой Позёмки (с кровоподтёком на скуле), Заряна уже выглядела как бесноватая. Обвела всех тяжёлым ненавидящим взглядом и вдруг обратилась к Руте.
— Итак, голуба, это опять я, — произнесла она до боли знакомым, цедящим слова голосом Хорта. — На сей раз, предательница, замуж не предлагаю. Волк, ату её!
И волколак, снова попавший в зависимость к колдуну, не колеблясь кинулся на Руту. Хорошо ещё она успела выхватить из кармана штанов перунову стрелу и выставить перед собой. Собиралась испугать оборотня или отогнать, как получится, но тот вдруг перекусил стрелу мощными челюстями, как сосульку. И тут же отчаянно завизжал. Видно сильно обжёг себе пасть, из которой так и повалил дым.
К Руте после этого волколак приблизиться побоялся — хотя та, растерявшаяся и безоружная, была теперь лёгкой добычей, — и вдруг кинулся, видно обезумев от боли, на Позёмку. Почти откусил ей руку, которую его невеста выкинула вперёд, собираясь произнести какое-то заклинание.
Спас всех Ильрих. По-простому, без всякой волшбы, ударил Заряну сзади по голове рукояткой меча, и девушка опять обрушилась на землю. Теперь уже без сознания. Потерявший над ней контроль колдун попытался было поднять неловкое, непослушное тело, в это же время помертвевшая от боли Позёмка опять отвлекала оборотня, чтобы Рута успела схватить с земли осколок перуновой стрелы. Который сработал, как и целая, а остальное закончила ещё одна заранее заговорённая игла с длинной ниткой.
Колдун, вышибленный из бессознательного тела Заряны, опять воспарил призраком, пойманным на такой же невидимый аркан. Ну а оборотень в ту же секунду отскочил от своей бедной, истекающей кровью невесты, к шее которой уже примеривался. Овраг с ручьём, где всё происходило, огласился жутким воем раскаяния и скорби. Вой наверняка донёсся до Усмановки и вряд ли её жители провели остаток ночи безмятежно.
Рута тем временем кое-как остановила кровь и замотала наполовину отгрызенную кисть руки Позёмки оторванным подолом рубахи. Получив ещё один важный урок — дорожную сумку с лечебными составами и чистыми лоскутами надо повсюду таскать с собой. Сейчас все эти нужные вещи лежали в доме хозяйки, пустившей на постой.
Невеста Тавра, несомненно испытывающая жуткую боль, продолжала оставаться в сознании и затуманенным, всепрощающим взглядом следила за безутешным оборотнем. Который распластался подле неё на животе, закрыл морду обеими лапами и глухо подвывал.
Заряна же, когда очнулась, ничего не помнила. Вообще ничего, даже собственное имя
А Тавр действительно словно сошёл с ума, перестал понимать, что в шкуре волколака надо пробираться за спутниками тайно. Опять же оборотень очень тревожил лошадей, одну из которых пришлось запрячь в телегу, взятую в Усмановке. На телегу, на мягкий тюфяк, Ильрих и Рута уложили Позёмку, баюкающую свою красную до локтя и горячую руку, а рядом усадили Заряну, которая теперь боялась ехать верхом на лошади. Оставалось как можно быстрее добраться до обители Ордена, однако именно из-за Тавра пришлось ехать не по укатанным, но оживлённым дорогам, а по малолюдному трудному бездорожью.
Когда скорбная телега — с пылающей от жара Позёмкой и не узнающей никого Заряной, — а также два всадника и их чересчур крупная собачка достигли обители, в покоях Магистра, комнатах учительниц, Альдоны и в караульной дружины сработали сразу все охранные заклятья. На оборотня и колдуна-мертвеца. Зато потом Тавром, запертом в одной их комор подвала, несколько дней никто не интересовался. Перепуганная Альдона занималась только своей любимицей и её бедной рукой.
Главная ворожея лечебницы пожелала взглянуть на оборотня, когда угроза отрезать Позёмке кисть миновала. Зашла к нему в каморку с ледяным, обвиняющим лицом, правда оно вскоре смягчилось. Тавр, пребывающий все эти дни в неведении, собрался с горя помирать. Не ел, ни пил, и уже успел заметно исхудать. На Альдону он посмотрел с таким отчаянием и тоской, что та сжалилась — этот горемыка наказал себя больше, чем смогли бы другие.
— Теперь всё хорошо. Поправляется, — едва заметно, но всё-таки улыбнулась главная ворожея, и оборотень пополз к ней на пузе и почтительно облизал очень сухим языком руку. Но вместо того чтобы растрогаться, Альдона привычно насторожилась: — А чего такой язык? Рута сказывала, ты пытался сожрать перунову стрелу и получил сильный ожог? Давай показывай пасть!
Тавр послушно распахнул мощные челюсти, но пятнистые нёбо и язык уже полностью зажили. Оборотню просто следовало утолить жажду.
— На Позёмке бы так зарубцовывалось! — опять невольно попрекнула Альдона, и Тавр грустно повесил свою буйную, виноватую головушку. — Ладно уж, больше вспоминать не стану. Не по своей воле невесту погрыз, хочешь ли её навестить?
Оборотень в качестве ответа разодрал когтями собственную шкуру на боку. Из узкой раны закапала на пол кровь.
— Ах, да, вернуть тебе прежний вид. Крепись, скоро всё разрешиться, — загадочно пообещала Альдона. — Продолжай отдыхать, поешь, наконец, а я зайду попозже.
Когда главная ворожея ушла, осчастливленный Тавр некоторое время думал о своей Позёмке. О том, как сильно её любит, и что скоро — слава богам! — увидит живую и невредимую.
Потом оборотень задумчиво покосился в угол у двери, в котором стояло ведро с водой и уже пованивающие объедки с кухни. Неизменно нетронутые, их регулярно выкидывали и приносили новые, но сейчас Тавр понял, что, пожалуй, чего-нибудь бы пожевал. А уж напиться стоило непременно, и оборотень с облегчением сунул морду в ведро. Собирался опустошить его полностью, но почему-то не осилил и треть, к тому же приключилась странная напасть — вдруг замёрзли и заломили колени на задних лапах.