Нарисуй узоры болью...
Шрифт:
– Надо найти укрытие, - мотнул головой Валялкин, но Гроттер лишь усмехнулась. Укрытие?
Тут нельзя было отыскать укрытие, потому что его просто не существовало – они оказались в настолько открытом поле, что это попросту заставляло дрожать от ужаса – тут и вправду было некуда деваться.
Она старалась не думать о подобном, но разве кто-то предоставлял ей хотя бы несколько мгновений на выбор?
– Мы должны уйти с этого поля, - наконец-то прошептала Гроттер, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, а после вытаскивая стрелу из земли.
Та
Уйти – прямо сейчас; Гроттер заставила себя идти, не обращая внимания на то, что вокруг было слишком много цветов, цветов родом из её детства – какие-то синие васильки, ещё что-то, похожее на маки, и много-много жёлтого вокруг.
А самое отвратительное – всё такое низкорослое, что даже не спрячешься.
Она так и швырнула стрелу на землю. Ванька остановился рядом с этим оружием, взял в руки, рассмотрел и хотел было оставить у себя, но, заметив испытывающий взгляд Гроттер, просто отшвырнул её в сторону.
– Как скажешь, - кивнул он. – Может быть, где-то рядом будет хоть какое-то укрытие, которое мы сможем найти…
***
Бульонову казалось, что весь мир сошёл с ума. Мир, в котором куда-то пропала его прекрасная, идеальная Пенелопа.
Мир, в котором её не было.
Он шёл вперёд, равнодушно, быстро, спокойно, стремясь отыскать убийцу, которой не было рядом – или которого, вдруг это был мужчина? Женщины вряд ли пользовались бы копьём.
Генка даже не помнил, куда дел то, которой оказалась проткнута Пенелопа – кажется, его кто-то забрал, но кто тогда? Он старался не думать об этом, а попросту равнодушно шёл вперёд, не оглядываясь и стараясь ни на кого не смотреть.
…Парень даже не понял, когда столкнулся с ними – но молча смотрел на светловолосого юношу и красавицу-блондинку, которых просто не мог даже вспомнить. Он мало кого запомнил из той инициации, это некоторые игроки слишком жадно прислушивались к тому, кто и что с себя представляет.
Блондинка выглядела как-то слишком испуганно и странно, словно на самом деле он пытался только что её убить, но не добил – а её спутник сжал ладонь девушки, будто бы так мог спасти её от чего-то страшного.
Генка усмехнулся. Если б это было реальностью, то он никогда бы не отпустил ладонь своей Пенелопы!
А так – она оказалась без него всего на несколько минут, и умерла, погибла навсегда, и больше никто её не воскресит.
Это правило игр – жестокое, неправильное, но “Тибидохс” невозможно отменить. Прежде им казалось, что всё это – просто игра, но оказалось, что это не так. Достаточно просто умереть, просто погибнуть, чтобы осознать, что больше ничего не вернуть. Но как же хочется на свободу, свободу, которой у них попросту никогда не было.
Если победить – она появится. Но у Генки не было желания побеждать,
Месть слепила его и толкала вперёд; если он победит, убив всех, то попросту повесится, чтобы оказаться рядом с Пенелопой, или подставит себя под стрелы некромагов, которые, \возможно, будут даже рады его убить. Эти стрелы с чёрным оперением и с золотыми рунами очень опасны, они убивают практически сразу своим страшным ядом, и некромаги не пожалеют никого, если на них нападать.
…Он просто стоял и смотрел, наблюдая за тем, как порталы выбросили сюда сначала какую-то девушку с длинным носом, которая опять-таки не вызывала у него никакого интереса, а после неизвестного полноватого мужчину.
Может быть, если он выиграет “Тибидохс”, то сможет сделать так, чтобы Пенелопу восхваляли многие года.
Может быть, он просто сумеет достойно похоронить её, а не просто швырнуть в землю или прикрыть цветами.
Так будет лучше!
Мужчина почему-то привлёк его внимание собственным внешним видом – и только сейчас Бульонов осознал, что тот держал в руках то самое копьё, которым была убита Пенелопа, его Пенелопа!
Прежде Генка никогда не испытывал такой сильной ненависти, но теперь банально рванулся вперёд, стремясь задушить его, голыми руками, безо всякого оружия.
– Ты её убил! Ты её убил! – без конца кричал он, пытаясь убедить кого-то в чём-то, словно пытаясь дождаться поддержки. Разум его отказывался служить так, как это было прежде, и всё перед глазами банально плыло, вот только не оставалось больше ни единого шанса.
Он его убьёт.
Убьёт в качестве мести, и плевать, что будет дальше и…
Полыхнуло синим. Магия вокруг буквально пылала, словно мир вокруг банально загорелся и стремительно превращался в пепел – хотелось умереть, но такого шанса им предоставить пока что не могли.
Две девушки, одна за другой, появились на поляне. Бульонов смотрел на них широко раскрытыми глазами, пытаясь узнать, а после понял, кто это – ведь остальные просто не могли пользоваться таким волшебством.
Некромаги.
Две из троих – они просто дождались скопления народа, расставили порталы, которые спровоцировали бы столкновение – но отреагировал лишь один Бульонов, а остальные ещё верят!
Верят в то, что они будут совершенно чисты, когда победят в “Тибидохсе”, что на них не будет чужой крови.
Как же!
Тут уже этот, покрытый огромными бордовыми пятнами – пятнами крови его Пенелопы, самой прекрасной девушки, которую только можно было придумать!
Одна из некромагинь швырнула магический шар в кого-то из присутствующих. Бульонов только спустя несколько мгновений осознал – это по его душу, и вовремя успел дёрнуться в сторону.
Блондинка громко завизжала, убегая куда-то в лес; парень, который был с нею, попытался догнать свою девушку, убегая вместе с ней.
Та, с длинным носом, сидела на земле, покачиваясь, и кричала – долго, протяжно, так, что закладывало уши.