Нарко. Коготь ягуара
Шрифт:
– Ага.
Скрестив руки на груди, Агилар опустил подбородок. Он ожидал, что первый день будет волнующим, полным откровений, вот только не таких. И остаток дежурства провел, погрузившись в угрюмое молчание.
Он не собирался говорить Луизе о том, что узнал. Женщин надо защищать от таких мерзостей, считал Агилар. Но она ожидала, что он придет домой после первого дня работы вдохновленным, взволнованным тем, что сделал и видел. Он же вернулся притихшим – то ли мрачным, то ли оцепеневшим, так что она теребила и подталкивала его, пока он не выложил все начистоту.
– Если ты захочешь бросить меня, я пойму, – сказал Агилар, закончив рассказ. – Если тебя со мной не будет, если ты вернешься к родителям, то можешь избавиться от опасности. Мы можем представить все так, будто поскандалили и я на тебя осерчал. Тогда они будут думать, что от нападения на тебя мне ни горячо, ни холодно.
Ее взор был почти невыносимо печален. Они сидели за кухонным столом в своей тесной квартирке на склоне холма, но теперь Луиза опустилась на пол, преклонив перед ним колени, и положила ладони ему на колени.
– Чушь, – сказала она. – Я никогда тебя не покину. Ни ради Пабло Эскобара, ни ради кого бы то ни было еще. Ты – мой муж, и я люблю тебя. Я предана тебе.
– Но… тебе могут причинить вред. Даже убить.
– Если это случится, я хочу быть рядом с тобой, когда умру.
– Детка, умоляю…
– Довольно. Я никуда не уйду. Уж тебе-то следовало знать меня лучше.
Поднявшись с колен, Луиза обняла его за талию. Агилар ощутил запах ее волос, благоухавших от шампуня, как букет цветов, и тепло ее тела. Ее плотность и осязаемость в его объятиях приносили утешение, напомнив Агилару, почему он вообще в нее влюбился. Она заставляла его чувствовать себя на своем месте, где бы они ни находились. Больше ничего на свете ни разу не оказывало на него такого влияния.
– Может, я уволюсь из полиции. Это лишь…
– Нет! – Луиза отпрянула от него. – Не может быть и речи. Ты ведь столько трудился ради этого…
– Даже если я останусь, Эскобар наверняка уже знает, что я видел; вряд ли я смогу отделаться вот так запросто. Я просто хочу, чтобы тебе ничего не угрожало.
– Не тревожься обо мне. Ничего со мной не случится.
– Не загадывай.
Она снова склонилась ближе и, гладя его волосы, заговорила:
– Я знаю, что ты честный человек и хочешь жить честно. Отчасти я полюбила тебя именно за это. Но при этом я хочу, чтобы ты жил долго-долго. Может, твой друг Монтойя прав…
– Он мне не друг.
– Ладно, твой напарник. Но задумайся об этом. Он говорит, что его поступок – то, что он позволил тому парню уйти, – избавит других людей от опасности. Людей, даже не догадывающихся, что они в опасности, просто по случаю способных повредить Эскобару, пусть и неумышленно. Но в стычке, которую ты лицезрел, никто не пострадал, кроме преступников. Правда ведь?
– Это правда. Там была уйма народу, которые могли пострадать, но им повезло.
– А может, люди Эскобара действовали с умом… Так или иначе, никто из гражданских не пострадал. Помалкивая и не пытаясь арестовать того, кто все равно не попал бы в тюрьму, ты не дал пострадать другим. Ведь для этого и нужны полицейские прежде всего, правда? Чтобы поддерживать общественную безопасность.
– Отчасти
– По-моему, по большей части. Так что никто не пострадает, хотя могло бы пострадать бог весть сколько народу. А взамен ты чуточку подзаработаешь. А нам деньги пригодятся, особенно теперь, когда у нас семья.
Агилар был в замешательстве. Ему казалось, что он ослышался.
– Ты говоришь, что я должен мириться с Эскобаром, Луиза?
– Я говорю, что не ты сотворил этот мир. Это Колумбия. Насколько я понимаю, такой она была испокон веков. Может, живи мы в другом месте, все обстояло бы иначе. Однако мы живем здесь. В Колумбии. В Медельине. Тебе не совладать с Эскобаром в одиночку. Но если ты можешь вести себя честно, да притом чуточку подзаработать для семьи, кому это навредит?
– Но как я могу вести себя честно и притом брать деньги у преступника?
– Просто поступай, как обычно. Признай, что весь мир тебе не поправить. Делай, что можешь, чтобы помочь людям и обеспечить безопасность города. И если время от времени тебе придется закрывать глаза или глядеть в другую сторону, что ж в том плохого? Именно так ты сегодня и поступил – и тем уберег много жизней, так ведь?
– По словам Монтойи.
– Что ж, он в полиции куда дольше тебя. Он знает, что к чему.
– Луиза, неужто ты и вправду просишь, чтобы я…
– Я не прошу ни о чем. Я просто говорю, что на первое место ты должен ставить семью. Должен заботиться о собственной безопасности. Ты нужен мне и будешь нужен детям, которых мы родим. Так что ты должен делать то, что должен. Ради нас обоих. Ради нас всех. Ты сделаешь это?
Теперь, когда Луиза представила все подобным образом, выбора у него просто не было. Не совсем plata o plomo – серебро или свинец, – но почти.
4
Назавтра у Агилара был выходной, потому что выход на следующее дежурство предстоял в ночь, чтобы он познакомился с заведенным порядком. Изрядную часть дня Агилар провел с Луизой, пока ей не пришлось уйти на работу в кафе «Парилья Фреско», где она прислуживала посетителям. Там они и познакомились, когда Агилар мыл посуду и мел полы.
Потом он отправился на долгую прогулку по баррио. Какие-то ребятишки играли в футбол на поле, которое скоро окутают сумерки. Люди сидели на ступенях перед своими домами, потягивая пиво или вино. Из открытых окон тянуло марихуаной. Старики сидели на лавочках, сплетничая и смеясь. Три собаки пронеслись вдоль по улице, огрызаясь друг на друга из-за куска краденого мяса.
В их районе богатых нет. Агилар на это не сетовал, он и сам никогда больших денег не видел. Они с Луизой переехали сюда, когда поженились, и пока он посещал академию, она оплачивала аренду заработками официантки. Не так уж далеко от дома его родителей, да и ее тоже – достаточно близко, чтобы без труда наведаться в гости, но достаточно далеко, чтобы они чувствовали себя самостоятельными. Агилар с Луизой по-прежнему оставались членами своих семей, но и сами стали семьей.
Весь день он отчасти ждал, что вот-вот объявится кто-нибудь из людей Эскобара с конвертом, набитым наличными. Но, не дождавшись, с удивлением испытал облегчение – может, обещание Ла Кики все-таки было пустопорожним… Его это вполне устроило бы.