Наркоманы красоты
Шрифт:
«Они не хотят повидаться с друзьями?» — спросил я.
«Друзьями? Какими друзьями? У сильфид нет друзей, они не понимают само это понятие. Хендер, только из-за того, что они выглядят как женщины, говорят как женщины, ходят как женщины… даже пахнут немного как женщины… не делайте ошибки и не верьте, что они и есть женщины. Это ведёт к сумасшествию, к той боли, что выжигает нас». В напористости, он привстал со своего стула.
Я подумал, что очень странно слышать, как муж сильфиды предостерегает меня от сумасшествия. Должно быть это отразилось на моём лице,
«Да-да, конечно, вы правы. Мне ли говорить, э? Но что, в конце концов, вы знаете о степени нашего безумства?» Он сделал жест, который охватил всю комнату, полную умирающих мужчин. «Вы удивитесь, если узнаете, что все мы, те, кто здесь, прожили гораздо дольше, чем считается обычным для мужей? Сам я прожил шесть лет со своей любимой и надеюсь протянуть ещё несколько лет, до того, как она полностью убьёт меня».
Это была интригующая информация. Согласно путеводителям, в среднем муж протягивает всего лишь четырнадцать месяцев после дня, когда он принимает посвящение сильфиды.
«Хотите знать как?» — спросил Ронделло, по-прежнему читая по моему лицу. «Я расскажу вам. Все мы здесь трусы. Мы пробуем своих дорогих, но не объедаемся ими. Моя Лириита, например, лишь немного красивее, чем самая красивая человеческая женщина во вселенной. В сравнении с самыми спелыми сильфидами, чьи мужья постоянно живут в их объятиях, чьи мужья собираются умереть, Лириита — жалкая бедняжка-простушка. Ха!» Он сделал большой глоток и скривил лицо.
Я был восхищен. Гай Ронделло, должно быть, был человеком сверхчеловеческой сдержанности, для того, чтобы так нормировать свой аппетит к красоте. В большинстве холодрамм, где действие происходит в городах, рядом с Опаловым Оком, человек, который берёт сильфиду, вступает на путь непрерывно ускоряющейся безудержной гонки к уничтожению. В этих пьесах сильфида день ото дня становится всё более красивой, более неотразимой, а муж — слабее и всё более отчаянно желающим быть поглощенным — и, в действительности, это не драматическое преувеличение, это совершенно точный обычный ход событий, согласно ксенобиологам, цитировавшимся в путеводителях.
«Как?..» — начал я.
«Как? Мы здесь все трусы, разве я этого уже не говорил? Флегматичные души, все поголовно, которые в состоянии наблюдать нечеловеческую красоту и… не быть уж слишком недовольными, что нет большего. Мы избегаем наши дома, скрываемся в местах, подобных этому — или содержим отдельные квартиры, если мы богаты. Мы ограничиваем время, в которое обретаем экстаз с нашими любимыми; сам я отваживаюсь спасть с Лириитой лишь раз в неделю. Всё остальное время… мы должны довольствоваться воспоминанием о том, какой может быть любовь». Он пожал плечами.
«Я не знал, что такое возможно», — сказал я.
«О, да, друг Хендер, есть много того, о чём не знают путеводители! На самом деле, я подозреваю, что человек с непреклонной волей… такой человек мог бы попробовать наслаждения сильфиды, а затем, прежде, чем смерть схватит его слишком крепко, отступить, разорвать связь, позволить сильфиде вернуться в её естественное состояние в Око». Он допил свой напиток и подал бармену знак повторить.
«Когда-то», — продолжил Ронделло: «я думал, что я и есть такой человек.
Последовало долгое молчание. Ронделло был прав. Никогда путеводители не бывают полными, за что мы должны быть благодарны.
В конце концов он снова заговорил. «На продолжительность нашей жизни может влиять и другой фактор, хотя, лучше бы я даже не подозревал об этом. Думаю, что мы здесь все — мужчины с малым количеством природной красоты в душе, таким малым, что когда сильфиды проявляют это и делают очевидным, мы недолго можем этому противостоять. Есть в этом смысл? Нет, нет, не отвечайте. По правде говоря, я не хочу знать, что вы об этом думаете».
Он посмотрел на меня с выражением ничуть не печальным и таким чужеродным, что мне пришлось подавить дрожь.
Он заговорил снова. «Вы должны быть очень осторожны. Художник, почитатель красоты… вы будете как сухое дерево для её пламени, сгорите мгновенно. Будьте очень острожны». Он с содроганием глубоко вздохнул. «Итак, вы умный турист, вы кое-что нашли, о чём можно написать дома. Теперь настало время вам уйти». Он потянулся и потушил псевдосвечу, и я больше не мог видеть его выражение.
Я ушёл.
Утром моя голова казалось забитой полу-сонными видениями и я заказал завтрак в номер.
За сладкими пирожными и кофе с Джа-мира я лениво перелистывал свои путеводители, пытаясь найти цель на сегодняшний день, фокус моего любопытства.
Одна из книг, упав, раскрылась на тщательно скомпонованном чёрно-белом изображении Пляжа Встречи, где мужчины ждут, когда сильфиды появятся из Ока.
Я прочёл:
У каждого города вдоль побережья Ока есть свой собственный Пляж Встречи, и многие из них содержат в себе маленькие шедевры ранней Поселенческой архитектуры, сохранившиеся с тех дней, когда первые человеческие поселенцы Ноктайла ещё пытались объяснить странный феномен Ока религиозным языком.
Я закрыл книгу и оделся для похода на пляж.
Я решил прогуляться; мои путешествия в последнее время давали мне мало возможности для физических упражнений. Я обнаружил, что без такой стимуляции мои глаза становятся немного мутными, руки — немного дрожащими. Пляж был всего лишь в трех километрах от отеля, а мелкий дождь в данную минуту прекратился.
Когда я вышел из портика Скелпина, странное сине-зелёное небо Ноктайла показалось в проносящихся просветах в серых завитках низких облаков. Воздух был почти тёплым, а бриз — робкой лаской.
Крондиэм лежал на покатом косогоре между двух огромных скал. На севере город резко заканчивался у вертикального склона, который на две тысячи метров уходил в Око. Но на юге у основания скалы на километр шёл галечный пляж.
У главного южного входа города колонисты возвели впечатляющие ворота. Чёрные базальтовые колонны были пять метров в высоту и поддерживали массивный притолочный камень, украшенный резьбой в форме полулежащей обнаженной женщины. Она нежно улыбалась, поддерживая подбородок правой рукой, а в левой руке, которая покоилась на очаровательном изгибе её бедра, она держала маленький серп.