Народ
Шрифт:
– Да!
– Она… в интересном положении? – это означало "беременна", но бабушка говорила, что воспитанная девушка никогда не должна произносить такие слова в приличном обществе.
Мау, которго бабушка вряд ли отнесла бы к "приличному обществу", явно не понял, о чём речь.
Отчаянно покраснев, Дафна в свою очередь изобразила тыкву.
– Гм, вот такая?
– Да!
– О, прекрасно, - сказала Дафна, ощущая, как внутри нарастает ледяной ужас. – Надеюсь, она очень счастлива. А теперь мне пора пойти
– Женская половина, ты идти, - сказал Мау.
Дафна покачала головой.
– Нет! Я тут ни при чём, ясно? Я ничего не знаю о… деторождении! – что было не совсем правдой, но она хотела, о, как она хотела, чтобы эта ложь обернулась истиной! Закрыв глаза, она всё ещё слышала… нет! – Я не пойду! Ты меня не заставишь! – Дафна попятилась.
Он взял её за руку, осторожно, но крепко.
– Ребёнок. Ты идти, - голос был таким же твёрдым, как захват на её руке.
– Ты никогда не видел маленький гроб рядом с большим! – выкрикнула она. – Ты не знаешь, каково это!
И тут её ударила мысль: "Он знает. Я же видела, как он хоронил тех людей в море. Он знает. Я не имею права отказаться".
Она расслабилась. Ей уже не девять лет, и она не сидит, скрючившись, на лестнице, и не отодвигается в сторону, чтобы дать дорогу поспешно взбегающему по ступеням доктору с большим чёрным саквояжем в руках. А если уж искать верхнюю точку в бескрайней горной цепи несчастий, то хуже всего тогда была её полная беспомощность.
– В сундуке бедного капитана Робертса есть медицинская книжка, - сказала она. – И коробка с лекарствами. Я схожу, принесу, ладно?
Братья ждали у входа на Женскую половину. Когда Мау и Дафна подошли к ним, мир снова перевернулся. Он перевернулся, когда старший брат заявил:
– Это штанишница!
– Да, её принесла волна, - ответил Мау.
А потом младший брат сказал что-то по-штанишному, отчего Дафна чуть не уронила коробку, которую несла с собой, и быстро ответила на том же языке.
– Что ты ей сказал? – спросил Мау. – И что она ответила?
– Я сказал: "Привет, юная леди…" – начал младший брат.
– Какая разница, кто что сказал! Она женщина! Скорее ведите меня внутрь!
Это вмешалась в беседу Кэйл, тяжело опиравшаяся на своего мужа и деверя. Она была очень большой и очень сердитой.
Братья посмотрели на украшенный каменными столбами вход.
– Э… - начал Мило.
"А, боишься за свой винго", - подумал Мау.
– Я помогу ей, - поспешно сказал он вслух. – Я не мужчина и могу войти туда.
– У тебя правда нет души? – спросил младший брат. – Это жрец так сказал…
Мау огляделся в поисках Атабы, но у того явно вдруг появились важные дела где-то в другом месте.
– Я не знаю. Как она выглядит? – спросил он.
Потом обнял женщину за плечи, и при помощи обеспокоенной Дафны, повёл её на Женскую половину.
– Спой ребёнку хорошую приветственную песнь,
– Он молод и у него нет татуировок, - ответил Мило.
– Но выглядит он… старше своих лет. И у него, возможно, нет души!
– Ну и что, я свою тоже никогда не видел. А ты свою? Что касается штанишницы в белом… Помнишь тех жриц, которых мы видели, когда помогали нести боцмана Хиггса в большой дом исцеления? Они тоже были в белом, и они зашили порез на его ноге очень аккуратно. Она из таких, готов поспорить. Наверняка прекрасно разбирается в медицине.
Глава 6
Дафна в отчаянии листала книгу, опубликованную в 1770 году, ещё до того, как люди научились нормально писать. Книга вся была покрыта пятнами и рассыпалась в руках, словно старая колода карт. В ней были грубо исполненные картинки, например: "Как Отпилить Ногу" – аххх, аххх, ооххх – и "Как Вправлять Кости" – фу – а ещё изображённый в разрезе… - о, нет – ой-ей-ей!
Книга называлась "Медицинский Справочник Моряка" и предназначалась людям, чьим единственным лекарством было касторовое масло, чей операционный стол представлял собой скользящую по палубе скамью, и чьими инструментами были пила, молоток, ведро смолы и моток бечевки. Насчёт деторождения в книге содержалось совсем мало информации, а то, что было – она перевернула страницу - оххх! Лучше бы ей и вовсе этого не видеть. Дела с медициной в те времена обстояли так плохо, что даже хирург не мог слишком сильно навредить пациенту.
Будущая мать лежала в хижине, на плетёной циновке, и стонала. Хуже всего, что Дафна даже не знала, хорошо это или нет. В чём она была абсолютно уверена, так это в том, что Мау здесь делать нечего, мальчик он или мужчина, не важно. Это место не зря называлось Женская половина, и стать более женской, чем сейчас, она уже не могла бы ни при каких обстоятельствах.
Она указала на выход. Мау выглядел удивлённым.
– Кыш, выметайся! Я не шучу! Мне наплевать, человек ты, призрак или демон, но ты совершенно точно не женского пола! Должны же быть хоть какие-то правила! Так что давай, уходи! И не вздумай подглядывать в замочную скважи… в щёлочку! – добавила она, откидывая в сторону травяную занавеску, которая весьма неэффективно исполняла здесь функции двери.
Ей полегчало. Так всегда бывает, если хорошенько накричать на кого-нибудь. Даёт ощущение контроля над ситуацией, особенно если ты знаешь, что никакого контроля нет и в помине. Она снова присела на пол у циновки.
Женщина схватила её за руку и задала какой-то вопрос.
– Гм… извини, я не понимаю, - сказала Дафна, и женщина заговорила опять, стиснув её руку с такой силой, что побелела кожа.
– Я не знаю, что делать… Он нет, пожалуйста, только бы не случилось что-нибудь неправильное…