Народы моря
Шрифт:
— Они точно не видели вас? — задал я вопрос.
— Точно, иначе бы погнались, потому что нас меньше, — ответил Нунцити.
И тут до меня дошло, что защитники Шарухена не знают, где сейчас находится египетская армия, но ждут ее с нетерпением. Я вспомнил уловку, примененную при захвате Нарвы, правда, не давшую положительный результат. Имело смысл попробовать ее здесь. Все равно за четыре дня выдолбить большие камеры мы не успеем, захватить Шарухен ночью по-тихому мешают собаки, охраняющие его, бросать людей на штурм с непредсказуемым результатом и нести значительные потери перед большим сражением неразумно, а оставить вражескую крепость в тылу было и вовсе глупо. Гарнизон сделает вылазку, нападет на обоз. Бабы
Глава 105
Солнце подходит к зениту и припекает так, что мне кажется, будто слышу потрескивание каменистой почвы. На выжженной, бугристой, светло-коричневой поверхности изредка попадаются белесые стебли сухой травы. Ее больше на северных склонах холмов, где даже кусты встречаются, у которых колючек больше, чем листьев. Нет воды — нет жизни.
Моя колесница неспешно едет по караванной дороге, ведущей к крепости Шарухен. Это старая колесница, более скромная. Я ведь сейчас египетский командир пяти колесниц. Остальные четыре следуют за мной, а за ними шагает отряд из пяти сотен копейщиков с зелеными щитами корпуса «Птах», разбитого нами в прошлом году. Мое гладко выбритое лицо размалевано зеленой краской. У остальных колесничих и у копейщиков из первых шеренг глаза подведены черной. В египетской армии много иноземцев, которые не используют макияж, но я решил, что так будет правдоподобнее.
Нас уже заметили в Шарухене. На крепостных стенах толпятся защитники. Уверен, что радуются появлению передового отряда египетской армии. Часа два назад по этой дороге быстро проскакали две колесницы народов моря, уезжавшие на разведку, после чего воины, осаждавшие крепость, начали отходить на север, к реке, в главный лагерь. Потом появились пять египетских колесниц. Они остановились на вершине холма, оценили обстановку, подождали, когда подтянется пехота, после чего пошли к Шарухену. Теперь у защитников крепости не должно остаться сомнений, что египетская армия близко, что видят они передовой отряд, который и отпугнул осаждавших. Наша неторопливость, вызванная якобы осторожностью, должна убедить их в этом окончательно.
Метрах в ста от крепости я хлопаю Пентаура по плечу, чтобы остановился, и жестами приказываю остальным колесницам разъехаться в стороны. Две останавливаются за пределами дороги слева от меня, две — справа. Мы ждем, когда подтянутся пехотинцы, после чего продолжаем движение.
Перед главными воротами вырыт сухой ров шириной всего метров пять и длиной метров тридцать. Дальше в обе стороны рельеф начинает понижаться, и без рва создавая дополнительные сложности для осаждавших. На высокой надвратной башне стоят воины из гарнизона. Их много. Кое-кто машет рукой, приветствуя. Пентаур останавливает колесницу метрах в трех от рва, повернув ее к воротам левым бортом, чтобы мне было удобнее стрелять. Остальные колесницы становятся так же правее и левее моей, а пехота — на дороге позади нее. Сенни держат луки с положенной на тетиву стрелой, словно мы не уверены, что крепость не захвачена народами моря.
— Мне нужен комендант, — обращаюсь я к солдатам гарнизона.
— Я здесь, — откликается с верхней площадки надвратной башни толстый негр, который держит в левой руке бронзовый шлем, обнажив голову с собранными в три пучка курчавыми, черными с сединой волосами.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я.
— Шеду, — отвечает он.
— Правильно, — соглашаюсь я и добавляю весело: —
— Да уж, потолще тебя буду, — без обиды в голосе, произносит Шеду.
— Так и зовут меня Джаа (Палка, Жердь)! — весело представляюсь я.
Обычно имена, похожие на клички, носят иноземцы на службе у фараона. Я не похож на египтянина и говорю с акцентом, так что подобное имя должно работать на легенду.
— У меня папирус к тебе, — продолжаю я.
— Что в нем написано? — интересуется Шеду.
— Писарь прочтет — узнаешь, — отвечаю я, изображая безграмотного вояку. — Открывай ворота, а то народы моря прихватят нас здесь!
— Уже открывают, — сообщает он.
И действительно, я слышу, как за воротами скрипит дерево по дереву.
— Народы моря далеко? — спрашиваю я.
— Там, — показывает Шеду рукой на север. — Мои люди следят за ними, если что, сообщат. Но народам моря сейчас не до вас, собираются удирать, — успокаивает он и спрашивает сам: — Наша армия далеко?
— До вечера будет здесь, — заверяю я. — Нас послали вперед, чтобы подбодрить вас.
— Да мы и не унывали! Не сомневались, что вы подоспеете вовремя! — самоуверенно заявляет комендант крепости, после чего обещает: — Сейчас спущусь вниз, подгоню этих лодырей, — и отходит от зубьев на краю верхней площадки башни.
В это время шестеро — по три на каждую створку — воинов распахивают наружу ворота, сколоченные из толстых досок в два слоя. Во внешнем слое доски расположены вертикально, во внутреннем — горизонтально. Еще шесть воинов волокут ко рву деревянный мост, взявшись за два толстых и длинных каната, привязанных к нему. Я толкаю Пентаура, чтобы освободил дорогу, дал подойти ко рву моим пехотинцам, чтобы помогли установить мост. Воины гарнизона перекидывают концы канатов через ров моим пехотинцам, положившим на землю щиты и копья. Тянут дружно и быстро. Сейчас каждая секунда на счету, потому что я замечаю, что один из тех, кто открывал ворота, что-то заподозрил. То ли мы где-то прокололись, то ли у мужика чуйка фантастическая. Скорее последнее, потому что он не египтянин, похож на аморея, и молод, вряд ли врубается во все тонкости. Есть такие люди, у которых задница опознает опасность раньше, чем глаза и уши. Он смотрит на копейщиков, перетянувших мост и вернувшихся к своим щитам и оружию, на меня, будто никак не поймет, что именно связывает нас?
Я жестом показываю копейщикам, чтобы заходили в крепость, а потом Нунцити, колесница которого крайняя слева и повернута в левую сторону, чтобы начинал движение. Только вот едет он от ворот, к галереям, которые ведут к недовырубленным камерам, и едет все быстрее. Подозрительный воин смотрит на отъезжающую колесницу, приоткрыв от удивления рот. Не знаю, какой длины у него тормозной путь, но вот-вот должен врубиться. Мои копейщики уже вошли в тоннель в башне, поэтому быстро натягиваю лук и отправляю в стрелу в голову аморею. Телом он реагирует быстрее, чем шевелит извилинами, наклоняет голову и одновременно приседает, поэтому стрела попадает в стоявшего за ним защитника крепости. Аморею достается другая — выпущенная колесничим, который слева от меня. Остальные колесничие тоже подключаются к делу, расстреляв египетских воинов, открывавших ворота и вытаскивавших мост.
— Вперед! — кричу я на древнегреческом языке своим копейщикам.
Они уже и сами поняли, что началось, перешли на бег. Во дворе крепости послышались крики и звон оружия. Я толкнул Пентаура, чтобы заезжал внутрь вслед за копейщиками, иначе поймаем под башней камень или стрелу сверху. Уж больно мы хорошая мишень. Когда колеса стучали по деревянному мосту, успел заметить, что Нунцити уже проехал обе галереи, из которых выскакивают и бегут к воротам прятавшиеся там воины, и направляется дальше, намереваясь обогнуть крепость и дать сигнал главным нашим силам.