Народы моря
Шрифт:
В ответ полетели наши стрелы и камни. Били в первую очередь по лошадям. Если убить или ранить хотя бы одну, колесница выпадает из боя. Сенни еще постреляет для приличия, но продержится недолго, потому что неподвижная мишень слишком соблазнительна. И на этот раз метрах в семидесяти от фаланги быстро вырос завал из неподвижных колесниц, убитых и раненых лошадей и людей. Практически не нанеся нам урона, уцелевшие колесницы покатили в обратную сторону. Экипажи гордо держали головы. Типа шуганули дикарей, показали, какие крутые пацаны. То, что потеряли две трети экипажей, в счет не идет. Для крутых пацанов главное процесс, а не результат. Вслед за ними отступили и легкие пехотинцы. Остались только стрелки прикрывать отход.
— Подойти к завалу! — скомандовал я.
Я пока опасаюсь перемещать фалангу на большие расстояния. В ней много плохо обученных новичков, может распасться в самое неподходящее время. Но этот маневр
Пикинеры неторопливо, стараясь держать линию, переместились к завалу. На этот раз строй держали ровнее. Еще два-три сражения — и можно будет атаковать первыми. Лучникам и пращникам пришлось спуститься со склона. Метать через головы пикинеров по площадям смысла нет, поэтому отходят на фланги, откуда и беспокоят своих коллег из вражеской армии. Вскоре и те уходят на фланги, чтобы не мешать своим копейщикам. В первой шеренге идут оснащенные большими щитами, такими же, какие были у шумеров. В сражениях с людьми пустыни и с нами под Алалахом такие не применяли, щиты у первой шеренги были среднего размера, как и у остальных копейщиков. Видимо, решили вспомнить старое. Вдруг сработает?
Какое-то время, действительно, работало. Мои пикинеры не сразу наловчились находить просветы между большими щитами. Щитоносцы даже малехо подвинули их. Вскоре первую вражескую шеренгу выкосили, точнее, выкололи, а в следующих щиты были среднего размера — и дело пошло веселее. Мои пикинеры не только вернули потерянное пространство, но и кое-где залезли на завал вопреки моему приказу.
Египтяне таки попытались напасть с тыла, причем с двух сторон. Точнее, колесницы поленились объезжать далеко, поэтому их встретили на флангах. Там стояли резервные отряды из проверенных пикинеров и стрелки, которые быстро доколошматили оставшиеся колесницы. Насколько я смог заметить, уцелело от силы десятка три. Они ускакали по краям долины к своему лагерю, подняв красно-коричневую пыль. Одна из них была золотой и с белыми лошадьми. Если на ней сам Рамсес, то жаль, что уцелел. В моей коллекции побед не хватает скальпа фараона.
— Скачите к Эйрасу и Пандоросу, пусть атакуют, — приказал я двум верховым посыльным — тринадцатилетним юношам из знатных расенских семей, впервые участвовавшим в сражении.
Не думаю, что у египтян остались в резерве крупные отряды, способные напасть на нас с тыла или флангов. Вся их армия перед нами, рубится с моими пикинерами и стремительно редеет. В начале сражения египетские копейщики были построены в двенадцать шеренг, а теперь сократилась до девяти, а кое-где и до семи. Теперь наша очередь ударить с флангов и тыла. Я видел, как на правом фланге отряд Пандороса легко потеснил вражеских стрелков и легких пехотинцев и надавил на правый фланг копейщиков. На левом события развивались медленнее. Отряд Эйраса увлекся погоней за лучниками и пращниками, позабыв о главной задаче. Я уже собрался направить к нему посыльного и напомнить, какая есть его задача, но Эйрас и сам вспомнил и развернул свой отряд. Как ни странно, получилось даже лучше. Его пикинеры надавили на врага с тыла — и египетские копейщики резко сместились к центру, сломав там строй, а потом все вместе побежали, бросая щиты и копья.
— Фаланга, вперед! — скомандовал я.
Движение началось до моего приказа. Поддавливаемые задними шеренгами, передние, лишившись сопротивления, пошли за удирающими врагами. Теперь они будут шагать, пока не упрутся в обоз, который лучше любого вражеского войска сломает их строй, превратит в толпу грабителей.
Поняв, что сражение можно считать выигранным, я приказал Пентауру:
— Объезжай фалангу по правому флангу и гони за удирающими!
Многотысячная египетская армия превратилась в стало перепуганных баранов, которое ломилось, не думая и не оглядываясь. Струсивший должен спиной чувствовать дыхание смерти, слушать сзади крики убиваемых соратников. Иначе остановится, осмелеет, организуется в боевую единицу и окажет сопротивление. К тому же, гонясь за убегающими, можно практически безнаказанно уничтожать их. Чем больше перебьем сейчас, тем меньше возни будет во время следующего сражения. Я не сомневался, что это не последнее. До столицы Нижней земли идти и идти, а есть еще и Верхняя, которая не подчинилась гиксосам и сумела со временем отвоевать все потерянное и даже прихватить много чужого.
Наши колесничие на обоих флангах без приказа бросились преследовать врага. Мне пришлось догонять их. Сперва ехали медленно, стараясь не угодить в собственные ямы-ловушки. Миновав условную линию, которая теперь была обозначена сломанными, египетскими колесницами, начали набирать скорость. Я приказал Пентауру сместиться в центр, где толпа удирающих была плотнее. У многих спина была ничем не защищена. Я колол их новым копьем длиной метра три. Древко было тонкое и твердое, из кизила. Дерево это настолько прочное,
Уцелевшие египетские колесничие попытались остановить удирающих возле обоза. Дезертиры просто огибали их по дуге, не желая погибать. Поняв, что сейчас погоня доберется и до них самих, элитные египетские воины драпанули с такой быстротой, на какую были способны их легкие колесницы.
Обоз из нескольких сотен нагруженных арб и тысяч вьючных животных и лагерь с роскошными шатрами фараона и старших командиров были оставлены нам. Шатер фараона изготовлен из плотной белой ткани, украшенной нашитыми на нее золотыми силуэтами богов и столбцами иероглифов, как мне сказали, заговоров от всяких бед, включая поражение в бою. Видимо, или заговоры не те, или нашили их неправильно, или сделали это нечестивые. Иначе бы обязательно сработали, и победа была бы за египтянами, даже если бы они не сражались. Внутри у дальней стенки стояло широкое ложе — рама из черного дерева с переплетенными ремнями, на которые была положена пуховая перина и три пуховые подушки, накрытые покрывалом из леопардовых шкур. У правой стенки шатра располагался круглый столик со столешницей, инструктированной в шахматном порядке квадратными пластинками из желтовато-белой слоновой кости и серовато-коричневой носорожьей. Я еще подумал, что это шахматы, но клеток было меньше шестидесяти четырех. На столике стоял стеклянный, почти прозрачный кувшин с белым вином и два золотых стакана емкостью грамм на сто пятьдесят. Три складных стула были с сиденьями из толстой носорожьей кожи. У левой стенки занимали места три больших резных лакированных сундука из красного дерева. В первых двух лежала одежда и обувь, а третий почти доверху был забит золотыми мухами, львами, браслетами, ожерельями. Видимо, предназначались для награды отличившихся в этом сражении. Придется мне вручать награды вместо фараона и не той армии, которой хотел он.
Глава 107
Стоило вести о разгроме египетской армии разнестись по этому региону, как со всех сторон в наш лагерь потянулись делегации с дарами и заверениями в вассальной преданности и готовности платить дань ежегодно и в срок. Обговаривался только размер дани и земли, переходящие в мою собственность. Таковыми были все, ранее принадлежавшие египтянам или их сторонникам. Пользоваться этими землями я не собирался, а раздавал их своим воинам. Будут жить здесь и заодно нести пограничную службу. Уж они-то позаботятся, чтобы египтяне больше не появлялись в этих краях. Условная граница проходила по крепости Джару, по обе стороны которой на несколько километров простирались безводные и практически безлюдные земли.
Я ожидал, что фараон Рамсес после поражения захочет подписать мирный договор. Этого не случилось. Более того, в обеих землях отпраздновали победу над людьми моря. Ладно бы только в Верхней, расположенной далеко от места сражения, но жители Нижней наверняка знали, как оно закончилось, и все равно праздновали. Еще несколько таких побед — и Та-Кемет исчезнет. Из-за неопределенности я и не мог распустить войско и вернуться домой. Надо было дожать египтян, иначе опять нападут, причем сделают это в самое неподходящее для меня время.
Сбор флота я назначил в Газе. Сперва туда прибыли суда и галеры, на которых приплыла на войну большая часть моих воинов, а потом начали подтягиваться затребованные мной от всех приморских городов. Вести армию через пустынные земли в жару, захватывая по пути многочисленные небольшие крепости и городки, я счел нерациональным. Игра в долгую на тотальное уничтожение не входила в мои планы. Мне нужен был сравнительно быстрый мат. Для этого надо было напасть сразу на внутренние районы Та-Кемета, для чего и потребовался флот. Я собирался захватить Хут-Варет, бывшую столицу гиксосов, и расположенный рядом, в паре километрах, город-крепость Пер-Рамсес (Дом Рамсеса), который был основан предыдущим фараоном с именем Рамсес и являлся одной из столиц Та-Кемета. Попасть к ним можно было по самому восточному рукаву дельты Нила, по которому шла торговля с государствами на восточном и северо-восточном побережье Средиземного моря. К тому же, дельта Нила — самая плодородная и, как следствие, самая густонаселенная область империи. Как меня заверили командиры отрядов из финикийских городов, в ней проживает много потомков гиксосов и новых переселенцев, которые будут рады избавиться от власти фараона. Мол, стоит нам появиться там, как местные жители дружно перебегут по мои знамена, а без этого региона Та-Кемет ослабнет настолько, что перестанет быть угрозой для нас. Наверное, успехи вскружили мне голову, потому что поверил этим россказням.