Нарушая правила
Шрифт:
Именно это я люблю в Чейзе. Половина того, что он говорит, это чтобы развлечь меня, и я чертовски уважаю его за это. Но когда доходит до дела, ясно, что существуют правила поведения, и нужно им следовать.
— Ты прав. Я должен держать член в коробке.
Он изображает, как открывает подарочную коробку на поясе, и я киваю в знак согласия, а затем указываю на паркетный пол.
— Тебе и твоим разным отделам мозга обязательно нужно получить эту квартиру. Это хорошая сделка.
— Думаю, я так и сделаю. Спасибо за проверку. И, эй, если
— Я — за. И я спрошу у Натали.
Чейз хлопает себя по лбу.
— Ой. Забыл тебе сказать. Она будет там. Джози планирует ее познакомить с Максом, поэтому она пригласила Натали.
Я закатываю глаза.
— Ты всегда себе на уме.
— Это довольно точно меня описывает. О, и удачи с этой маленькой проблемой, касающейся неспособности разделять секс и чувства, — говорит он, выгнув бровь, когда мы уходим.
— У тебя и для этого есть таблетка, доктор Член?
Чейз показывает на свой пах.
— Да, она называется «Стад Файндер», — он один раз двигает своим тазом, — и он все время указывает на дам.
Дело в том, что Чейз всего лишь болтун. Он был безумно влюблен в какую-то девушку во время своей врачебной практики, и, ну, давайте просто скажем, что все получилось не так, как он этого хотел.
Впрочем, он прав. С Натали на карту поставлено гораздо больше, чем мое раскаленное добела желание день и ночь трахать ее до потери сознания. Больше, чем мое желание отвезти ее на Кони-Айленд и покататься там на «Американских горках», или сводить ее на барбекю, или пойти вместе с ней на свадьбу Ника.
Потому что именно она поставлена на карту.
У Натали есть работа, которая для нее важна. Чем больше мы мутим, тем больше я рискую поставить ее как сотрудника в неловкое положение. Очевидно, я никогда бы ее из-за этого не уволил, но хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно на работе. Я должен уважать способность женщины оплачивать свои счета, и поскольку именно я плачу ей зарплату, то не могу позволить командовать своему члену, этому преданному мерзавцу.
Я не хочу быть таким мужчиной.
Если продолжу трахать Натали, что у нее в итоге останется, когда все пойдет не так? А все пойдет не так. Это неизбежно. С отношениями всегда так, особенно когда они начинаются на работе.
Глава 25
Натали ждет меня у кофейной палатки на фермерском рынке на Юнайтед-сквер, в одной руке у нее пакет с клубникой, а в другой — стаканчик. Она приветственно машет, затем передает мне его.
— Именно так, как тебе нравится, — говорит она, и от ее комментария у меня ёкает в груди.
То, что кто-то заказывает тебе кофе, не имеет большого значения в грандиозной схеме жизни,
Тем не менее, улыбка сейчас кажется ужасно неуместной. Мы занимаем один из маленьких зеленых столов, установленных на краю рынка, в окружении хипстеров, жующих фалафель и пьющих имбирную содовую. Я разворачиваю стул и сажусь на него, положив руки на спинку. Делаю глоток кофе и снова ее благодарю.
Заправив за ухо прядь своих светлых волос, Натали быстро улыбается и кладет клубнику на стол. Запустив руку в сумочку, она достает какие-то бумаги.
— Я вчера загрузила пакет документов для развода по обоюдному согласию. В нем масса форм, и большинство из них не используются, но мы в любом случае должны их заполнить. Насколько я понимаю, весь процесс может занять от шести недель до нескольких месяцев.
— Ого. Почему так долго?
— Нью-Йорк заставляет тебя из кожи вон лезть.
Она просматривает формы о разделении имущества супругов, об ответственности за совместные долги, об опекунстве и поддержке детей, о материальном содержании, о страховых выплатах и массу других юридических тонкостей, и мне кажется, что моя голова сейчас начнет крутиться, как в фильме «Экзорцист». О, да, также они напоминают мне о том, что я — полный придурок, предложивший нам тогда пожениться. То, что должно было быть веселым и смелым, превратилось в узел, который чертовски трудно распутать.
Я качаю головой.
— Проклятье, я реально чувствую себя идиотом мирового масштаба, в первую очередь потому, что именно я сделал предложение. Я понятия не имел, что это превратится в такую катастрофу, — говорю я, тяжело вздохнув.
— Я тоже не думала. Но что еще ты можешь сделать, кроме как засучить рукава? — Натали выдавливает улыбку, и я должен сказать, что впечатлен тем, что она не пускает на самотек тот беспорядок, который мы устроили, будучи взрослыми людьми. Затем она заговорщически шепчет: — Мы словно непослушные дети, которые поздно выбрались из дома, взяв машину. Но вместо того, чтобы наслаждаться острыми ощущениями полуночной езды, мы сбиваем почтовый ящик соседа, а теперь делаем дополнительную работу по дому, чтобы за него заплатить.
Я хохочу.
— Почему у меня такое чувство, что ты говоришь, вспоминая собственный опыт?
Она показывает на себя пальцем.
— Эта девушка такое сделала.
— Серьезно?
— В шестнадцать, рисковала свой репутацией.
— Поскольку мы играем в признания, — выдаю я, растягивая слова, — я ничем не лучше.
У Натали отвисает челюсть.
— Ты тоже?
— Мы поехали летом в дом моего дяди, и я угнал его «Кадиллак» и случайно переехал кусты его соседа. Он не был счастлив. В то лето я должен был каждую субботу садиться на поезд до Джерси, чтобы косить газон того соседа и подстригать кусты, чтобы компенсировать стоимость роз.