Нарушая правила

Люкс Сагара

Судорога возбуждения заставляет меня сжать челюсти. Джиллиан так увлечена рисунком, что не замечает моего присутствия. Я сажусь позади неё на кровать. Протягиваю руки и выдёргиваю из волос карандаш.

От удивления она охает и переворачивает лист с таким остервенением, что я улыбаюсь. Слишком поздно прятаться. Я уже видел, какие мысли навеяла ей ночь и моё опоздание. Поэтому обхватываю её руками за шею и заставляю откинуться назад, пока она не упирается головой в мои колени и не встречает мой взгляд.

— Я здесь, Птичка. Тебе

больше не нужно меня рисовать.

Слышу, как она сухо сглатывает, прежде чем побороть охватившую её панику и соврать.

— Это не ты.

Весёлая улыбка растягивает мои губы.

— Правда?

Она хочет что-то сказать, но в последний момент останавливается, прикусив губу. Джиллиан напряжена, взволнована. Я едва шевелю пальцами, лаская ей шею.

Вместо того чтобы успокоиться, её сердцебиение ускоряется.

Я наклоняюсь к ней, достаточно близко, что могу вдыхать её запах. Руки перемещаю вниз и касаюсь её груди, голой под футболкой. И напряжённой. Ловлю между зубами её нижнюю губу и прикусываю.

Джиллиан вздыхает.

Но глаза не закрывает.

Зрачки расширены, лицо раскраснелось, словно она слишком близко подошла к огню. На самом деле всё наоборот.

Это я подошёл слишком близко.

Мой огонь — это она.

И я прикасаюсь к нему.

— Сегодня ночью я совершил нечто ужасное, — говорю я. — То, за что ты вряд ли меня простишь.

Румянец исчезает с её лица, сменяясь страхом.

— Что ты сделал?

Едва поворачивая головой, я касаюсь её губ своими.

— Я тебя убил.

Я улавливаю тот самый момент, когда она понимает, что я не шучу, и с сегодняшнего вечера ничего не будет таким, как раньше. Джиллиан застывает. Хоть это и неправильно, я не могу удержаться и прикусываю ей губу, прежде чем продолжить.

— Через несколько часов полицейский, которому я доверяю, найдёт твою машину, а рядом с ней — обугленное тело женщины. Опознать его не смогут, но по VIN-номеру двигателя поймут, что это ты. — Джиллиан в замешательстве, поэтому я стараюсь говорить ещё яснее. — К завтрашнему вечеру тебя объявят мёртвой. Никто больше не будет тебя искать: ни твоя сестра, ни полиция.

— Что? — наконец, отвечает она. Джиллиан пытается встать и отойти от меня, но я крепко сжимаю ей горло, удерживая на месте. Блеск в глазах выдаёт, что она чувствует. Гнев. Беспомощность. Разочарование. Сегодня ночью Джиллиан оставила дверь спальни открытой. Несмотря на то что я похитил и заключил её в тюрьму, она начала мне доверять.

А я предал.

Чувство вины побуждает меня отпустить её. Я позволяю ей высвободиться и встать. Вместо того чтобы убежать, она набрасывается на меня и бьёт кулаками в грудь.

— Я не умерла! Я здесь!

Она хочет сказать это не мне, а людям, которые её ищут. Но их здесь нет. Есть только я.

Поэтому я и позволяю ей выместить гнев на себе.

Мне не хотелось отнимать у неё всё, но должен был.

В тот момент, когда Джиллиан слишком много увидела, её судьба была предрешена. Инсценировав смерть, я украл у неё будущее и надежду на то, что её найдёт сестра, которой она доверяла, но я также спас ей жизнь. Я не жду, что Джиллиан это поймёт и поблагодарит меня, ещё и потому, что сделал всё это не для неё, а для себя. Потому что я хотел сохранить её.

Может, я и не монстр, как Рулз, но и не святой. Я заслужил её гнев, поэтому и принимаю всё.

Оскорбления. Кулаки. Слёзы.

Когда её ярость становится слишком сильной, делаю выпад. Я опрокидываю Джиллиан на пол и блокирую своим телом. Приказываю ей успокоиться, но она разъяряется ещё больше. Девушка вне себя, как в ту ночь, когда привёз её сюда. Как и в тот вечер, я вынужден успокаивать её силой.

Резким жестом стягиваю с неё футболку и связываю ей руки над головой. Обнажённая грудь колышется, пока девушка пытается бунтовать; а выгибая спину, она практически подносит грудь ко мне. И я целую соски, но не так, как в первую ночь, когда пробрался к ней домой. На этот раз я поглощаю их. И она вскрикивает, сначала от удивления, потом от боли.

Вскоре после этого Джиллиан стонет.

Это совершенно безумно, но и правильно.

Для всего мира она мертва.

Для Рулза она мертва.

Но для меня — она моя.

Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на неё и отдышаться. Джиллиан — великолепное зрелище. На теле выступили бисеринки пота. Руки скованы. Томные, жаждущие глаза. А губы такие мягкие, слегка приоткрытые, словно хотят только одного — быть поцелованными…

Она немного выгибает туловище, извиваясь по полу.

Глаза быстро двигаются, оценивая альтернативы.

Если Джиллиан убежит, я не буду её останавливать.

Но если останется здесь…

Я опускаю руку ей на колено. Затем жду несколько секунд, прежде чем невесомо провести пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Кожа, как я и думал, гладкая и мягкая. Я раскрываю ладонь и прижимаю к пульсирующему лону. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, заворожённый тем, как её тело реагирует на моё.

— Ты выглядишь даже лучше, чем на своих рисунках.

Смущаясь, она краснеет.

— Думала, я их не видел? Или что я не понял, кого ты нарисовала? — Я стягиваю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. — Ты всё время рисуешь себя рядом с мужчиной… Большим. Опасным. Таким, как я.

Я беру её ладонь и кладу себе на грудь.

Вместо того чтобы отпрянуть, она сжимает пальцы, царапая меня.

Тихо ругаюсь хриплым голосом. Я мастурбировал, рассматривая её рисунки. Представляя, как делаю то же самое, что она нарисовала. На одних зарисовках я трахал её в рот, на других — грубо брал сзади, как животное. Или стоял на коленях у её раздвинутых бёдер, погрузив лицо между.