Нарушители равновесия
Шрифт:
Подумав, Войчемир сумел сделать несколько важных умозаключений. Прежде всего, недотепа служит какому-то Патару, не иначе важной шишке среди этих самых рахманов. Во-вторых, дальше ловли лягушек парня не пускают, и главное
— с Акелоном получалось совсем плохо.
— Ты вот чего, Ужик, — начал он как можно мягче, дабы не спугнуть собеседника. — Нам этот Акелон позарез нужен. Давай-ка подумаем, как туда идти.
— На полдень, — темные глаза вновь мигнули. — Прямо на полдень, а затем к устью Денора…
— А точнее не знаешь?
— Нет, я ведь только ученик…
Войча вновь призадумался. Дело оказалось
— Ладно, Ужик, — заключил он как можно веселее, — вечером поговорим, а сейчас ехать надо. Так значит, ты колдовать не умеешь? Ну там грозу вызвать, дождь?
— Нет, — Ужик развел худыми длинными руками, — Я только дом подметаю. Ну, иногда еще лягушек ловлю, мышей…
Войча легко вскочил в седло, потрепал по шее заволновавшегося Басаврюка и не спеша, шагом, направился по дороге, которая вела к ближайшему лесу. Ужик двинулся следом, ступая босыми ногами по дорожной пыли. Рядом с ним шел Ложок, по странной случайности почему-то решивший не отступать от нелепого парня ни на шаг.
В лесу стало прохладнее. Солнце спряталось за вершины могучих дубов, и Войча несколько повеселел. В конце концов, все складывалось неплохо. Мельком он подумал, что Ужик вдобавок ко всему безоружен, но даже эта мысль не могла испортить настроение.
В этом огромном лесу, почти вплотную подступавшем к Савмату, Войче приходилось бывать, причем неоднократно. Несколько раз он охотился — и со Светлым, и с его сыновьями, чаше всего с Рацимиром, любившим выходить один на один и против медведя, и против тура. Однажды Войчу вместе с другими кметами послали разорить и сжечь какое-то небольшое селеньице, которое то ли упорно не платило подать, то ли, как поговаривали, поклонялось каким-то особо вредным лесным навам. От селения они оставили один пепел, поскольку брать у нищих лесовиков оказалось совершенно нечего. Правда, дрались они отчаянно, и Войча с трудом смог уклониться от удара здоровенной дубины, направленного прямо в голову. Подобное не удивило, ему часто приходилось жечь жалкие поселки, в которых жила есь. Разве что теперь пришлось вырубать не белоглазых уродов, а своих, но на то, как известно, воля Светлого.
Эти воспоминания заставили призадуматься. Лес тянулся на несколько дней пути. Селений вдоль дороги немало, но останавливаться в них едва ли разумно. Кеев кмет, путешествующий вместе с каким-то подозрительным парнем, мог показаться легкой добычей. Конечно, лесовиков — бортников, охотников и рыболовов — Войча и не думал бояться, но ночью сторожу не выставишь, а сонным могли зарезать даже самого Хальга Лодыжку. Поэтому Войча здраво рассудил, что заезжать в селения они будут днем и только за провизией. Ночевать в лесу, конечно, тоже невесело, но звери, по мнению Войчи, все же менее опасны, чем Кеевы данники.
Заодно подумалось и о другом. Знай Войча с самого начала, куда им ехать, то не стал бы связываться с неверной лесной дорогой, а потребовал бы себе лодку, лучше всего с румским парусом. Править лодкой Войча научился еще на севере, а потому не особо боялся даже полноводного могучего Денора. Но вспомнив все слышанное о великой реке, понял, что рассчитывать на лодку нечего. Три беды было
Итак, оставалось ехать лесом, затем степью, затем… Но о прочем можно подумать и после — так далеко Войча загадывать не привык.
Итак, Войча успокоился и даже принялся напевать вполголоса старую песню, слышанную еще на полночи, о глупом охотнике, который сдуру забрался в самую чащобу и повстречал там целый выводок медведей. Одним словом:
Три медведя справа, Два медведя слева…
Конца песни Войча не помнил, но догадывался, что охотнику пришлось не очень весело.
День прошел незаметно и быстро. Они миновали два небольших селения. В одном из них, что было чуток покрупнее и почище, Войча велел позвать местного дедича и распорядился приготовить обед. Приказ был выполнен молниеносно — здесь, поблизости от Савмата, с Кеевыми альбирами предпочитали не спорить. Запасливый Войча прихватил кое-какой припас на дорогу, с удивлением заметив, что Ужик почти ничего не ел, выпив лишь немного молока. Войчемир только вздохнул — людей с плохим аппетитом он не уважал и считал попросту слабаками.
Место первого ночлега нашлось само собой — огромная поляна, окруженная столетними дубами. Старое кострише и вбитые в землю колышки свидетельствовали о том, что здесь порой останавливаются — то ли охотники, то ли бортники, а то и лихие люди. Впрочем, Войча не боялся — приходилось ночевать и в куда более опасных местах.
Спать не тянуло. Костер горел весело, светлое пламя освещало стволы огромных, покрытых мхом, деревьев, а над головами светился звездный шатер. Войча привычно нашел Небесного Лося, поискал глазами Лосенка, но вспомнил, что детом, да еще в это время. Лосенок будет виден лишь к утру. Ужик тоже не спал — сидел у костра, обхватив длинными худыми руками острые колени, и глядел прямо в огонь. Внезапно Войче стало жаль парня. Одно дело он, Войчемир, Кесв кмет, другое — этот заморыш, который только и умеет, что пол мести да лягушек ловить. А вот ведь взяли и приказали — иди в этот самый неведомый Акелон…
— Ты это… — начал он, но слова почему-то не слушались.
Ужик оторвал взгляд от костра. — Ты не бойся, парень! — Войча даже попытался улыбнуться. — Мы это… дойдем.
— Конечно, дойдем, — тон никак не соответствовал смыслу: Ужик говорил все так же равнодушно и даже безразлично, словно речь шла не о нем самом.
— Ты это… драться умеешь?
— Если без оружия…
Войча открыл рот, задохнулся воздухом, а затем захохотал. Краешком сознания он понимал, что смеяться над заморышем грешно, но сдержаться все же не мог.
— Без оружия! Ну, Ужик! На кулачки, да? Ты как, с одного удара быка, наверное, валишь?
Ужик оставался невозмутим, и Войча наконец немного успокоился.
— Ты вот чего, парень! — заметил он, придавая своему голосу должную значимость. — Мы с тобой не в бабки играем! Здесь без оружия никак. Вот гляди — это меч. Настоящий, франкский. Он мне от деда, Светлого Кея Хлуда достался.
Закаленная сталь блеснула в свете костра. Ужик бросил на меч беглый взгляд и еле заметно пожал плечами.