Нас больше нет
Шрифт:
— Верни мне сына, Мадиш, и я оставлю в своей памяти, лишь доброе, что достойный поступок воина и правителя своей страны свершишь! — попросил император.
— Отец, ты выполнишь мою просьбу?! — требовательно поинтересовалась Камири, до того тихо стоявшая в стороне.
— Проси, дочь, что хочешь, но этого я не могу сделать!
— Но почему, отец?! У тебя рабов, словно вшей у последней блудницы!
— Таких нету, — улыбнулся правитель и взял дочь за плечи, — Завтра Маран наступает, знатная битва будет,
Камири отшвырнула его руки, гневно глядя в глаза.
— Последний раз прошу — отпусти его! — сквозь зубы процедила девушка.
— Нет! — коротко ответил Мадиш и дал понять, что разговор окончен.
Камири крикнула Урсула и вместе со своей свитой быстро удалилась с арены.
Правитель ходил взад-вперед, о чем-то напряженно размышляя.
— Дарб, где его отродье? — поинтересовался он у стоявшего неподалёку толстяка.
— У казарм пристёгнут, правитель!
— Тащи сюда!
Дарб кивнул стоявшим рядом с ним бойцам и те быстро покинули арену. Мадиш продолжил утаптывать песок в ожидании, иногда искоса поглядывая на раба.
Сердце императора дрогнуло, когда он увидел сына, впервые за долгое время. Одежда на нём была грязная и местами изорвана, но сам он выглядел бодрым и здоровым. Солдат вёл его за привязанную к обручу на шее, верёвку.
— Забирай, что просил! — крикнул Мадиш и указал бойцу отпустить ребенка.
Зор подошёл к отцу, слабо улыбнулся. Амур схватил его и крепко прижал к себе.
— Сын! — прошептал он. — Прости меня, если сможешь когда-либо, прости…!
— Не говори так, отец, — ответил Зор и, заглянув ему в глаза, снова улыбнулся.
— Благодарю, тебя Мадиш! — обратился император к правителю, брезгливо наблюдавшему за ними.
— Оставь свои благодарности, раб. Шагай обратно вниз! — приказал он и дал команду воинам.
Амур послушно последовал к железной двери, ведущей вниз, продолжая держать на руках Зора. Он готов был сейчас сделать что угодно, но только бы сын оставался рядом.
Охранники внизу, встретили их удивлёнными взглядами. Бойцы Мадиша проводили императора до камеры, и когда решётка за ним захлопнулась, что-то быстро разъяснив охране, покинули подземелье.
— Зо-ор! — послышался радостный протяжный бас из-за стены.
— Да, Кубай, я здесь, — ответил мальчуган.
— Зо-ор, — протянул тот вновь.
— Как ты его забрал? — поинтересовался шёпотом Тур из соседей клетки.
— Не знаю, — прошептал в ответ император.
Солдаты старались не обращать внимания на эти разговоры, помня, что случилось с предыдущей сменой, которую после стычки сняли. Они вообще теперь не заходили без надобности в конец коридора, постоянно ошиваясь у входа.
Император долго расспрашивал ребёнка, о том, что с ним произошло за это время. Оказалось, что он всегда был с
— Ну и ладно, сын, теперь можно уходить, — тихо произнёс Амур.
— Но здесь клетка и они, — кивнул ребёнок на охранников.
— Эх, сын! Будто не ты говоришь, — усмехнулся император. — Клетка ничто, а они…. А они отпустят…
— Я пытался сломать подобные прутья, когда думал, как тебе помочь, но у меня не вышло, — искренне и огорчённо сказал Зор.
Амур прижал голову ребёнка к своей груди, стал гладить его по волосам. — Уйдём, сын, уйдём… А теперь сил нужно набраться и уснуть. Слабые не сможем.
— Хорошо отец, как скажешь. Я постараюсь и усну сейчас.
Амур уселся поудобнее, уложил голову ребенка себе на ноги, чтобы мягче было. Сам подобрал пучок соломы, проложил его между спиной и стеной, прикрыл глаза.
Вечер только начинался. Сон не шёл, но император сидел не шевелясь, старался ни о чём не думать. Постепенно легкая дрема начала окутывать сознание, погружая в сон.
… Амуру снился его дед. Он сидел на своём излюбленном месте в императорском саду и как всегда, глядя в одну точку, о чём-то напряжённо думал. Император подошёл и уселся рядом. Дед, будто не замечая его, продолжал смотреть сквозь воздух перед собой. Иногда его губы вздрагивали, обретая некое подобие лёгкой улыбки.
— Тебя уж и не узнать, Амур, — тихо произнёс дед. — Как там империя, что веками строилась?
— Не знаю, я не был там давно, — ответил император, так же глядя перед собой.
— Ты изменился, Амур…
— Я рад.
— Чему радуешься так? — не поворачивая головы, интересовался дед.
— Что изменился, рад. Только вот не знаю, так ли, как нужно?
— А сам, что думаешь?
— Не знаю, дед.
— Изменился, — вздохнул дед, — Но не так, как нужно.
— А когда же станет правильно?
— Как только вопрос этот тебя перестанет беспокоить.
— Он не из праздности меня одолевает, дед. Я женщину встретил, но она покинула меня, и боюсь, не увижу её более, оставшись прежним. Она далеко очень, а я ещё дальше. Она высоко, а я пытаюсь держаться за край пропасти.
— И что же, она тебя ласкою обогрела?
— Она подарила мне жизнь новую…
— Ты глуп, Амур, — снисходительно улыбнулся дед и повернул голову, — Она ведь тебя прежнего любила и жизнь прежнему тебе дала, а ты в какие-то выси карабкаться пытаешься. Не гонись за гордыней своей. Всё стремишься быть лучше всех, но станешь худшим, Амурка…. Там! — он многозначительно поднял указующий перст в небо, — нет низа и нет верха, нет пропастей и высей, лишь бескрайний простор, красотой обличённый…. Вся пропасть только в тебе!