Нас просто не было. Книга вторая

Дюжева Маргарита

Следом осознание того, что я ничуть не лучше. Ни капли. Тоже не увидел, не почувствовал, что с тем странным вечером что-то не так. Проглотил спектакль устроенный Градовым, принял его за чистую монету. Хотя знал наверняка, что любит, что у нас уже давно все "по-настоящему". Купился, заглотнул наживку и начал все методично крушить, стирать эпизод за эпизодoм. Выталкивать ее... их из своей жизни.

Молодец, справился. Вытолкал.

Да так эффектно, что удавиться хочется от тоски.

Надо было тогда переждать, не рубить сгоряча, успокоиться и уже принимать

решение на холодную голову. Ехать к ней, не ожидая первого шага с ее стороны. Ведь хотел же, собирался, но словно злой рок раз за разом отводил в сторону. В результате разлетелись в стороны, подыхая друг без друга, а Олеся вообще не в курсе, что у нее есть отец.

Между нами стена до небес из чужой лжи, из недомолвок, непонимания, обид, ненужной гордости. Не перелезть, не перепрыгнуть. Разве что сломать, разрушить до основания, не оставив камня на камне. И это должен сделать я, ради нас с Кристиной, ради нашей дочери. Потому что как бы ни пытался заменить ее, выжечь из своего сердца – все бесполезно, все пустое. Только она. Всегда только она. Как бы ни бесила, ни вынимала мозг, ни кусалась. Какие бы противоречия и разногласия между нами не кипели. Только она. Только вместе. Втроем.

Снова снег,и снова дороги плохо расчищены. ле едем. Конечно, это не тот безумный снегопад, что парализовал город несколько дней назад и привел меня в дом Ковалевых. Просто ленивые крупные хлопья неторопливо кружатся в воздухе. Машины едут, не останавливаясь ни на миг, но с небольшой скоростью.

Чувствую себя так, словно подо мной раскаленные иглы. Сотню раз порывался позвонить Кристине, о сдерживался. Такие вещи по телефону не обсуждают, надо с глазу на глаз, без постoроних. Потoму что разговор предстоит серьезный, болезненный. Не сомневаюсь, что она будет отталкивать, не захочет слушать.

Ничего. Справимся. Если понадобится – свяжу, но заставлю выслушать, как бы ни сопротивлялась.

Все еще верю, что успею сегодня до нее добраться. Прокручиваю в голове предстоящий разговор, с каждым разом все больше приходя в негодование. Все слова – не те. Плоские, наигранные, скупые. Даже начала не могу достойногo придумать, чтобы вывернуть на самое главное. Черт. Я такому бреду, что сейчас крутится в голове, не поверил бы. И она не поверит. Выгонит взашей и будет права.

Прикрыв глаза, тру переносицу, выдыхаю, мысленно обнуляя бракованную заготовку "торжественной речи" и начинаю все заново. Впрочем, эффект все тот же.

Наверное, нет смысла гадать, подбирать слова заранее, потому что при личном контакте все равно все будет иначе. Больно, через край, по живому.

Ближе к вечеру, надежда попасть к Кристине сегодня, окончательно тает. Снег все так же метет,и ему плевать на превратности чужих судеб. Такими темпами нам еще ехать часа полтора-два. Точно не знаю. И даже если, вернувшись в город, я сразу приеду к ней, очень сомневаюсь, что она меня пустит, на ночь глядя. У нее дома маленький ребенок, значит спать ложатся рано.

Все-таки набираю ее номер. Надо предупредить.

Сказать, что не могу приехать. Кристина наверняка и так думает, что я забил на все и поэтому не появился. Желудок болезненно сжимается. Ни хрена я не забил! Только ктo мне теперь поверит.

– Здорово, папаша, – раздается в трубке насмешливый голос. Не сразу, но доходит, что это Ковалева.

И ее этo "папаша" царапает изнутри. Папаша, блин. Как бы ни так! Просто идиот, позволивший другим вмешаться в нашу жизнь.

– Марин, привет! Где Кристина?

– Здесь, конечно. Куда ж она денется?
– слышу какое-то пыхтение, шушуканье и Маринкино: "Бери, давай. Заканчивай ломаться".

Все ясно. Тинито уперлась. Не хочет со мной говорить. И это только начало. Представляю, как она будет завтра отпираться.

– Да, – кoротко, колюче.

– Привет, Кристин.

– Привет, - все таким же тоном. Ощущение, будто снег за шиворот кидают.

– Я не смог сегодня приехать. Меня в городе не было, - пытаюсь говорить мирно, донести до нее, что я не пропадал, что действительно были дела. Важные дела. Важные для нас всех.

– Не парься. Не приехал,и не пpиехал. Все хорошо.

тстраненный тон бьет по нервам. Не приехал,и не приехал. Вот и все. Дескать, и без тебя неплохо справились, да и не ждали особо. Кажется, что воздух прожигает легкие, отравляя кровь ядом.

– Во сколько вы спать укладываетесь?
– хрипло, через силу спрашиваю у нее.

– В полдевятого уже начинаем.

С трудом сглатываю, гашу ненужный порыв приехать к ней, на ночь глядя. Не стоит. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Не успею, - простая констатация факта. Не успею. Как всегда. Нам не хватает времени.

– Ну и...

Опять удар в солнечное сплетение.

– Можешь не продолжать, - перебиваю ее, не дав произнести вслух жестокие слова, - все понял. Я завтра к вам с утра приеду.

– Завтра?
– в родном голосе растерянность, испуг и еще не пойми что намешано. Кожей чувствую, что ей не хочется со мной встречаться, что ей проще убежать.

Не отпущу. Никогда.

– Во сколько?
– давлю, не давая ей oтступить, придумать предлог для того, чтобы отложить встречу.

– Давай к одиннадцати. Мы как раз на улице будем, - Кристина сдается, и я так подозреваю по шушуканью за кадром, что не без Марининого давления.

Эх, кто бы знал, какой неприятный осадок остался после разговора. Кристинкина отчужденность, нежелание говорить, стремление избавиться от моего присутствия. Хреново знать, что ты никто, что тебя пытаются вычеркуть из своей жизни.

Только зря стараешься, Кристина Алекcеевна. Ничего у тебя не выйдет.

Домой прихожу уже в десятом часу. Злой, усталый, голодный как волк. На ходу закидываю какую-то еду, даже не поняв, что это. В душ, пытаюсь смыть безумный гадкий день, разговор с Кругловой, долгую дорогу. И сразу заваливаюсь в кровать. Потому что чувствую себя просто трупом. Без сил, без эмоций. Но с твердым намерением завтра начать новую жизнь.