Нас возвышающий обман
Шрифт:
– А что ты думаешь?
– Я думаю, что ты хочешь мести.
Хмыкнула.
– Ты не ошиблась.
– Селена…
– Только не надо мне говорить про расколотую душу! Я об этом знаю побольше других.
Мэгги вдруг улыбнулась. Улыбка незнакомая. Горькая. И совсем взрослая.
– Я тоже об этом кое-что знаю. И я не буду тебя отговаривать. Я просто расскажу тебе одну историю. Много лет назад Аластор был влюблен в одну девушку. Ее звали Кассандра Трелони. Она была старшей сестрой Сибиллы Трелони.
Селена с трудом удержалась, чтобы
– И у нее тоже был дар. Только… может быть, это ирония судьбы… ирония имени… Ее предсказаниям не верили.
– Они не сбывались?
– Напротив. Просто сбываться они начали после ее смерти.
– Так она…
– Она предсказала смерть Волдеморту. Задолго до того, как появилось предсказание Сибиллы.
– И он поверил?
– Не знаю. Профессор Дамблдор считал, что он просто пришел в ярость от того, что какая-то девчонка осмелилась говорить такое. Он явился в дом Трелони с дюжиной Пожирателей. Была страшная бойня… Когда подоспели мракоборцы, все уже было кончено, чудом спасли только младшую девочку, Сибиллу…
– А мистер Грюм…
– Позже он узнал, что Трелони предали. И сделал это самый близкий друг семьи, которому они верили безгранично. Я не знаю, как его звали. И это уже неважно. Он бежал из Англии, долго скрывался. А пять лет тому назад Аластор случайно наткнулся на него в Лондоне, прямо в Лютном переулке.
– Пять лет назад? Он как раз ушел из мракоборцев…
Мэгги снова улыбнулась незнакомой улыбкой.
– Нет. Он не ушел из мракоборцев. Его выгнали из мракоборцев. За убийство.
– Как…
– Авада среди бела дня. Прямо в спину. И он – был безоружен.
– Но как же…
– Почему не Азкабан? Ну… видишь ли, никаких прямых доказательств не было. Никто ничего не видел. К тому же вмешался профессор Дамблдор. Уговорил Фаджа. Что-то вроде почетной отставки, выслуги лет…
Селена не могла смотреть на нее.
– Аластор никогда не говорит об этом. Даже со мной. Я узнала от дедушки. Возможно, он даже не вспоминает... И уж конечно ни в чем не раскаивается. Но я… я знаю, что это все равно легло на него тяжким грузом. Тем более тяжким, что он несет его в одиночестве. И я ничего не могу сделать, чтобы помочь ему.
– Мэгги…
– Я рассказала это не чтобы тебя отговорить. Ты все равно сделаешь так, как сочтешь нужным. Как и Аластор. Но, может быть, зная все это, ты просто дашь себе лишнюю минуту подумать. Отнять жизнь – гораздо проще, чем потом самой жить с этим грузом.
– Мэгги…
– Прости. Не хочу читать тебе лекции. Хочешь еще чаю?
*
– Так ты ушла от мужа? Перебралась снова в этот мрачный склеп на площади Гриммо?
– После того, что произошло, разве я могла с ним остаться? Для всех он – предатель, убивший Дамблдора!
– Странный способ выбрал старик, чтобы уйти из жизни!
– Вы же знаете, почему он так поступил! Бузинная палочка не должна была достаться врагу. К тому же теперь Северус обретет
– Неужели? Я слабо верю, что истинные мотивы были таковы. – Леди Гвиневра отвернулась. Ее волосы блеснули серебром. Годы отвоевывали свое. – То зло, которое он потревожил и которое проникло в него, убило бы его. И смерть была бы мучительна. Уж поверь мне! Так что... с его стороны это вовсе не жертва. Он просто выбрал спокойную смерть. Почти безболезненную.
– Так вы считаете?.. Нет, это невозможно! Дамблдор делал все только ради...
По комнате разлился смех – нежный, как журчание лесного ручья, и бесконечно усталый.
– Ради Гарри? Нет, милая, ради себя. Одинокий мудрый волшебник, у которого нет ничего, кроме его школы. Он отдалился от всех, даже от родного брата. – Вопросительный взгляд Селены не остался незамеченным. – Я не буду говорить о причинах. Это его личное дело. Но он полюбил этого мальчика, Гарри, как собственного внука, воспитывал, заботился. Защищал. Сколько мог. И вот на пороге смерти он сделал свой выбор. Уйти безболезненно и достойно. Пожертвовать собой. Альтернатива – мучительная смерть из-за собственной опрометчивости. Самые могущественные часто гибнут из-за чрезмерной веры в свои силы.
– Но что же тогда будет дальше?
Леди Гвиневра поднялась и подошла к окну. Распахнула, впуская в комнату ароматы напоенного дождем сада.
– А разве нам есть до этого дело? Дочери Мелюзины не вмешиваются в чужие войны. Пока не нападают на нас. А я думаю, что Темный Лорд не настолько глуп, чтобы...
Оставаться на месте было невозможно. Селена тоже подошла к окну.
– На этой войне погиб мой муж!
– Кто?
– Сириус!
– Ах, да... Тот, кого выбрала ты.
– Да, его выбрала я! Чтобы разделить с ним все! И в горе, и в радости, и в жизни, и в смерти! И теперь это моя война.
– Хочешь победить Темного Лорда?
– Хочу отомстить. Любой ценой.
– Ты жрица! Это намного важнее любой мести, любой войны.
– Не для меня.
В глазах леди Гвиневры плескался страх. И даже в нем Селена почерпнула силу.
– Так вот оно что... Вы боитесь! Боитесь, что вам снова придется стать жрицей, принять на себя это бремя. Если я погибну.
– Тебе нет нужды погибать... – Голос дрожал сильнее, хотя леди Гвиневра пыталась взять себя в руки. – Ты очень сильна. Хотя и не знаешь до конца своей силы.
– Повторяю, я хочу отомстить любой ценой. Любой. И я не боюсь смерти.
*
– Селена должна вернуться домой.
– Что?
Лорд Мунрок оторвался от куска ростбифа и посмотрел через стол на жену. Ужин был накрыт на двоих, но она была бесконечно далека от него – отделена длинной полированной поверхностью красного дерева.
– Я сказала, что Селена должна вернуться домой.
– Домой?
– Ты издеваешься?! Я говорю о нашей дочери!
– Я удивляюсь. Столько лет она не считает этот дом своим.