Наш человек на небе
Шрифт:
– Ну, лучше уж кинуться, — уверенно сказал сержант, — а то ещё обгонит кто-нибудь. Вон, буржуи вообще уверены, что лампу ихний Эдисон изобрёл.
– «Их».
– Так точно, «их». Виноват.
– А ты знаешь, как Эдисон лампу-то «изобретал»? — спросил Карбышев, пренебрежительной усмешкой выделяя последнее слово. — Нет? Ну вот как было.
Он наклонился к обесснеженной земле, сорвал прошлогоднюю травинку, зажал между пальцев:
– Вот нить. По ней течёт ток. Нить нагревается.
– Тогда Лодыгин поместил нить в герметичную стеклянную банку и воздух откачал, — уверенно сказал Калашников. В школе парень учился накрепко, по-крестьянски.
– А Эдисон?
– Не могу знать, в учебнике не сказано.
– Я тебе скажу. Эдисон принялся перебирать материалы. Сделал нить, пустил ток, нить сгорела — Эдисон берёт другой материал. Методично, последовательно, тупо. А нить — всё равно перегорает! Представляешь, шесть тысяч материалов перебрал.
– Зачем? — осторожно спросил Михаил Тимофеевич.
– Потому что идиот, — спокойно объяснил Карбышев. — Мало что идиот — ещё и безграмотный идиот.
– Ну уж — идиот. Скажете...
– Умный да грамотный — откачает воздух: нет окислителя — нити не в чем гореть. Лодыгин так и сделал. А идиот будет долбиться в стену, хотя рядом, — шаг шагни, — дверь открытая. Природа к человеку не зла! Дверей открытых в мире предостаточно.
– Товарищ генерал, — сказал Калашников после продолжительного раздумья. — Вы ведь не просто так про лампочки? Вы ведь на самом деле про мой миномёт говорите?
Карбышев за уголок подцепил схему.
– Смотри, орёлик. Вот ствол в разрезе. А вот ты дульную скорость
прикидываешь... неграмотно прикидываешь, кстати говоря, здесь v должно в квадрате быть.
– Виноват.
– Не беда. Главное, что скорость снаряда у тебя ограничена скоростью переключения соленоидов — это я исхожу из предположения, что каждая из катушек обладает достаточной мощностью на своём участке канала. Так?
– Так, товарищ генерал. И ещё сопротивление воздуха.
– Молодец. Думал, дольше тебя подводить придётся.
– Не, я сам уж понял. На больших скоростях пренебрегать уже нельзя.
– Значит, сопротивление воздуха — но ещё и трение металла снаряда о металл канала. Смекаешь, орёлик?
– Система линейных уравнений получается, — неуверенно смекнул Калашников. — Которую можно свернуть относительно... относительно неизвестной...
Карбышев терпеливо ждал.
– Товарищ генерал, Дмитрий Михайлович, — сказал изобретатель. — Да ведь не бывает пушек вовсе без стволов!..
Карбышев послюнявил карандаш, жирно отчеркнул несколько символов. Обвёл
– Получается, надо придумать, — сказал Карбышев. — Либо в дверь — либо сквозь стену.
Он видел, что парень уж принимает его правоту. Нет, не генеральскую правоту — ах, куда как легко сержантику соглашаться с генералом! И сложно спорить; за то и ценил Дмитрий Михайлович своего лобастого протеже, что спорил тот, и никогда не уступал правоте генеральской — но охотно признавал справедливость математических выкладок.
– Хорошо, — сказал Калашников, — хорошо... выходит, ствол вообще убрать?
– Вообще — не надо: стрелять не будет. Надо думать.
– Так... товарищ генерал! Стойте, стойте! Так мы ж в системе ещё одно неизвестное забыли: а мощность катушек учесть?
– Молодец, — сказал Карбышев, указывая на силовой кабель. — От крепости запитал пока?
– Так точно. Через мастерские кинул, считаю, что шина бесконечной мощности. Я пробовал с нашим генератором...
На последних словах сержант заметно приуныл.
– И что, не тянет? — с улыбкой спросил Карбышев. — Сам ведь смекаешь, без автономного источника питания смысла в твоём миномёте немного.
– Никак нет. Я думал пока стационарные установки организовать. Для защиты ближних подступов, наверное. Пока, как Вы говорите, дверь не откроется.
– Мда, орёлик. Ну, ладно: открою я тебе дверь. Ты про электрокристаллы слыхал ведь уже?
– «Энерго», — сказал инженер. — Правильно — энергокристаллы. И мы их называем «твёрдые сланцы». Из соображения секретности.
– Вулкан — и сланцы? — с сомнением уточнил Артамонов.
– День чудесный... — пробормотал Лаврентий Палыч. — Ортосланцы как раз магматического происхождения. Насколько я помню. Инженер замялся:
– Честно говоря, не знаю, товарищ Берия, я только спектроскопист. Но вы же понимаете, это условно, для секретности...
– Если «для секретности», — резко сказал Берия, — то я «товарищ Петров». А если...
– Не ругайтесь, товарищ Петров, — донеслось со стороны временного причала. — Гражданскому человеку время нужно привыкнуть.
– Ну наконец-то, — сказал Лаврентий Палыч, поворачиваясь навстречу плотному мужчине с усталым, отяжёлевшим лицом. Они обменялись рукопожатием. — Нет у нас времени привыкать. Ни на что нет. Генерал армии Иосиф Родионович Апанасенко добродушно промолчал.
– Товарищ Артамонов, — Берия повернулся к сопровождающему, — проводите товарища.
Парень понятливо кивнул, подхватил под руку инженера и уволок вниз по склону, в сторону палаточного лагеря.
– Вы без охраны? — спросил Апанасенко.