Наш человек на небе
Шрифт:
– Важно не то, как решились, — деликатно покашливая, заметил Шапошников, — важно то, что эта авантюра принесла результат.
– Ну! «Результат». О результатах судить рано пока. Может, американцы их выбьют через пару дней.
– Нечем, — мягко вмешался адмирал Кузнецов. — Они бы и рады, но... вот смотрите.
Николай Герасимович стал Народным комиссаром ВМФ СССР в 34 года — и даже теперь, спустя два года, юный возраст иногда проявлял себя некоторой горячностью. Сегодня Кузнецов был в пиджаке: накануне сильно испортил китель чернилами, а парадный, как на грех, не успел забрать от портного — за последние
– Таким образом, — сказал Николай Герасимович, — можно уверенно утверждать, что «Саратога» вернётся в строй не позднее чем через месяц. Но даже если предположить, что САСШ в ближайшие полгода предпочтут изоляционистскую стратегию, они будут вынуждены обеспечивать безопасность своего западного побережья, Панамского канала и Аляски.
– А если решатся сразу на ответный удар? — с живым интересом спросил Молотов. — В газетах у них сейчас вой стоит, ох! «Национальное унижение», «закат Америки», «требуем немедленной ретрибьюции»... мести, то есть, требуют.
– Возмездия, — уточнил Кузнецов. — Но непринципиально: для ответного удара сил сейчас нет. Из девяти линкоров на Тихом у них остался всего один, а «Саратога», — это авианосец, однотипный с «Лексингтоном», — против императорского флота существенной роли не сыграет.
– Перебросят с Атлантики?
– «Рейнджер», «Хорнет», «Васп» и «Йорктаун», — добросовестно перечислил адмирал. — Против шести японских, лучше подготовленных, лучше снабжаемых... по крайней мере, сейчас.
– Артиллерийские корабли? — предположил Сталин.
Иосиф Виссарионович любил линкоры и тяжёлые крейсера. Он логично полагал, что миролюбивому и, — что важнее, — явственно теллурократическому СССР нет спешной необходимости сосредотачиваться на авианосном флоте. С нашей стороны военные действия на морях будут носить оборонительный характер, в непосредственной близости от своей территории, следовательно, в качестве базы для размещения авиации выгоднее использовать прилегающую сушу. Сходным образом рассуждал в своё время Муссолини, высокомерно заявивший: «Апеннинский полуостров — вот наш авианосец!» Нет, к сороковым годам преимущества использования самолётов сделались уже очевидными; а теперь и разгром американского флота в Пёрл- Харборе невозможно было списать только на счёт неожиданности нападения. Без авиации рассчитывать на успех бессмысленно — сама история выносит приговор линкорам.
Муссолини осознал свою ошибку и в 1941 году приказал переоборудовать два больших лайнера в авианосцы. А Сталин и вовсе не заблуждался — он просто не имел возможности распылять средства и производственные мощности страны: создание сухопутной армии требовало слишком большого напряжения сил.
Тем более, что сейчас, с учётом новых союзных технологий, появился шанс кардинально опередить державы, приступившие к развитию авианосных сил намного раньше СССР...
–
Товарищ Сталин тихо усмехнулся в усы: последняя оговорка явно предназначалась для его умиротворения.
Все знали, как переживал Иосиф Виссарионович из-за вынужденной приостановки работ по Проекту 23 на Балтийском заводе. Все знали, с какой горечью воспринял он известие о гибели «Марата». В общем, все знали о любви Иосифа Виссарионовича к большим артиллерийским кораблям. Вот только «любовь» эта носила характер отнюдь не сентиментальный, а совершенно прагматический: крейсера Россия уже худо-бедно строить научилась — а опыта проектирования, создания и использования авианосцев не имела.
Броненосная синица в руках, да.
Но ведь каждый из специалистов каждого из наркоматов хочет получить журавля. И желательно сразу. Каждый тянет одеяло на себя, каждый, — подобно слепым мудрецам из басни, — видит лишь свою часть слона и никогда не сумеет осознать настоящий масштаб задач. Попробуй объяснить им, во что на самом деле обходятся стране «неограниченные» средства, выделяемые на оборону...
– ...Таким образом, во всём мире авианосцы стали уже одним из важнейших классов надводных кораблей, и центр тяжести переносится на них, — бодро закончил Кузнецов.
– Сколько ж всего они на Оаху потопили? — крякнул Молотов.
– Список предварительный, конечно, — сказал Николай Герасимович, протягивая бумаги.
– А вот в японских газетах...
– Врут, — безапелляционно заявил адмирал.
«Пора двигать товарища в адмиралы флота», подумал Сталин, заново просматривая свою копию отчёта.
Он список кораблей прочёл до середины, — не столько для памяти, сколько ещё раз убеждаясь в полноте разгрома, — и отложил листы, брезгуя мелкими строчками эсминцев и подводных лодок: случай проходил в категории «снявши голову».
– Убедительно... — пробормотал Молотов, переворачивая страницу. — И это всё самолётами?
– Не совсем. Авиация нанесла первые удары, а затем подготовила условия для бомбардировки артиллерийскими кораблями. И парировала возможный ответ с аэродромов. И, конечно, поддержала высадку.
– Вот я вижу — не только по гавани били. Ещё 18 бомбардировщиков Б- 17, потери личного состава... ого! Расстреливали, выходит, как на полигоне.
– Это предварительные сведения, товарищ Молотов. Как я понимаю, наша разведка...
– Сведения верные, — сказал Сталин, — продолжайте по военно-морским силам, товарищ Кузнецов.
– Можно не сомневаться, что часть захваченного тоннажа японцы восстановят, — заверил Николай Герасимович. — Вероятно, даже «Энтерпрайз». У них Четвёртая программа пополнения флота предусматривает смещение сроков как раз на случай переоборудования трофеев. Вряд ли раньше сорок третьего, но не учитывать это обстоятельство мы не можем. Кроме того, запасы высококачественного топлива, оборудование, боеприпасы...
– Не думаю, что есть смысл сводить обсуждение к вопросу материальных ценностей, — вмешался Шапошников. — Ключевой момент всей операции — это не разгром американского флота, а результативная высадка японцами десанта.