Наш общий друг (Книга 3 и 4)
Шрифт:
– Оправдать его можно тем, сударыня, - упавшим голосом пояснил мистер Самсон, - что я болезненно воспринимаю свое ничтожество в смысле финансов. У Лавинии теперь такие связи! Смею ли я рассчитывать, что она останется прежней Лавинией? И разве не извинительно с моей стороны, что я так больно чувствую ее нападки?
– Если вы недовольны своим положением, сэр, - с ядовитой вежливостью проговорила мисс Лавиния, - мы можем ссадить вас на любом углу, который вы укажете кучеру моей сестры.
– Моя дорогая Лавиния, - с чувством произнес мистер Самсон, - я вас обожаю.
– Обожайте меня как-нибудь по-другому, - отрезала эта юная особа, иначе мне таких обожателей не нужно.
– А к вам, сударыня, - не унимался мистер Самсон, -
– мистер Самсон ударил себя ладонью по лбу, - ...при одной только мысли, что ему приходится соперничать с вельможами и богачами!
– Когда вам действительно придется вступить в соперничество с вельможами и богачами, вас, по всей вероятности, известят об этом, - сказала мисс Лавви.
– Известят заранее. Во всяком случае, если тут будут затронуты мои интересы.
Мистер Самсон не замедлил воскликнуть со всей пылкостью, на какую был способен:
– Ангел!
– и смиренно пал к ногам мисс Лавинии.
Только этой победы и недоставало для полного удовлетворения маменьки и дочки!
– явиться с покорным рабом в те самые сверкающие чертоги, о которых он говорил, и провести его по этим чертогам как живого свидетеля их славы и яркое доказательство их великодушия. Спускаясь по лестнице, мисс Лавиния разрешила ему идти рядом с собой, словно говоря: "Несмотря на окружающую нас роскошь, я все еще ваша, Джордж. Сколько это продлится, сказать трудно, но пока я все еще ваша". Кроме того, она громогласно и благосклонно называла ему предметы и вещи, которых он до сих пор видеть не видывал:
"Тропические растения, Джордж", "Клетки с птицами", "Часы золоченой бронзы, Джордж", - и так далее, и тому подобное. А миссис Уилфер шествовала впереди, точно вождь племени каннибалов, который, боясь уронить свое достоинство, не выказывает ни малейших признаков удивления или восторга при виде открывающихся его взорам чудес.
В самом деле, поведение этой внушительной матроны во время визита к дочери могло бы служить образцом для всех внушительных матрон при подобных же обстоятельствах. Она поздоровалась с мистером и миссис Боффин так, будто мистер и миссис Боффин говорили о ней все то, что в действительности исходило из ее уст, и дала понять, что только время может изгладить нанесенные ими обиды. В лакеях, прислуживающих за обедом, она видела своих заклятых врагов, которые только и думают, как бы преподнести ей какую-нибудь гадость на блюде или облить ее презрением из графина. Она сидела за столом по правую руку от зятя, прямая как палка, видимо боясь, не подсыпали бы ей отравы в кушанья, и готовясь дать мужественный отпор всем злодейским покушениям на ее жизнь. С Беллой она держалась так, точно это была молодая светская дама, с которой ей пришлось где-то встретиться несколько лет назад. И даже оттаяв немножко после бокала пенистого шампанского и делясь с зятем кое-какими воспоминаниями о своем папе, она сопровождала их такими поистине арктическими намеками на тех, кто после смерти этого замороженного представителя их замороженного семейства отказывался признать в ней благодетельницу рода человеческого, что ее слушателей пробирало леденящим холодом до самых пяток. К концу обеда в столовой появилась Неутомимая. Уставившись на гостей во все глаза, она только-только хотела улыбнуться слабенькой, бледной улыбочкой, как вдруг узрела свою бабушку и тут же залилась безутешными слезами, почувствовав колики в желудке. Когда же эта величавая леди, наконец, собралась восвояси, трудно сказать, что означал ее вид: то ли она сама шла на виселицу, то ли оставляла обитателей этого дома в ожидании грозящей им смертной казни. И все же Джон Гармон получил большое удовольствие от визита своих родственников и признался жене, когда они остались вдвоем,
Кукольная швея обшивала с ног до головы куклу для Неутомимой, ростом раза в два больше этого юного существа, и когда она была готова, мистер Хлюп вызвался сбегать за ней. Вызвался и побежал.
– Входите, сэр, - сказала мисс Рен, сидевшая за своим рабочим столиком.
– Вы, собственно, кто такой?
Мистер Хлюп представился ей, назвав свое имя и выставив напоказ все свои пуговицы.
– Вот оно что!
– воскликнула Дженни.
– Я давно хочу с вами познакомиться. Слышали, слышали, сэр, как вы отличились!
– Неужто, мисс?
– осклабился Хлюп.
– Очень приятно. Но только, чем же это я отличился?
– Плюхнули кое-кого в фургон с нечистотами, - сказала мисс Рен.
– Ах, вы об этом! Как же, как же, мисс, было такое дело!
– И, запрокинув голову, Хлюп захохотал во все горло.
– Господи помилуй!
– испуганно вскрикнула мисс Рен.
– Разве можно так разевать рот, молодой человек? Когда-нибудь разинете, а он у вас больше не закроется.
Мистер Хлюп открыл рот еще шире, если только это было возможно, и закрыл его только тогда, когда нахохотался вволю.
– Да вы ни дать ни взять великан из сказки *, - сказала мисс Рен.
– Тот самый, что вернулся домой и захотел поужинать Джеком.
– А он был красивый, мисс?
– спросил Хлюп.
– Нет, - ответила мисс Рен.
– Страшилище. Ее гость обвел глазами комнату, в которой теперь было гораздо больше нужных и красивых вещей, и сказал:
– Как у вас хорошо, мисс!
– Рада, что вам здесь нравится, сэр. А что вы скажете обо мне?
Вопрос был щекотливый, и Хлюп, замявшись, со смущенной улыбкой стал крутить пуговицу на куртке.
– Смелее, смелее!
– скомандовала мисс Рен, лукаво глядя на него. Правда, я уморительное чучело?
– Задав ему этот вопрос, она тряхнула головой, да так, что волосы у нее рассыпались по плечам.
– О-о!
– восхитился Хлюп.
– Чистое золото! И какие длинные да густые!
Мисс Рен, по своему обычаю, весьма выразительно вздернула подбородок и снова взялась за иглу. Но волосы она так и оставила распущенными, довольная впечатлением, которое они произвели на гостя.
– Неужто, мисс, вы одна тут живете?
– спросил Хлюп.
– Нет, - отрубила мисс Рен.
– С волшебницей. Она моя крестная.
– С ке-ем?
– недоуменно протянул Хлюп.
– Как вы сказали, мисс?
– Ну, если хотите, так со своим вторым отцом, - ответила мисс Рен, на этот раз серьезно.
– А вернее сказать, с первым.
– Она покачала головой и вздохнула.
– Если бы вы знали моего несчастного ребенка, тогда вам все стало бы понятно. Но вы его не видели и не увидите... И тем лучше для вас.
– Сколько же вам пришлось учиться, мисс, прежде чем вы стали такой мастерицей!
– сказал Хлюп, разглядывая сидевших в ряд кукол.
– Как иголку в руках держать и то мне никто не показывал, молодой человек, - ответила кукольная швея, потряхивая головой.
– Кряхтела-пыхтела и сама своим умом до всего дошла. На первых порах получалось плохо, а чем дальше, тем лучше.
– А меня-то учат-учат, - сокрушенно проговорил Хлюп.
– Мистер Боффин деньги все платит-платит!
– Я знаю, на кого вы учитесь, - сказала мисс Рен.
– На столяра.
Мистер Хлюп кивнул.
– Да, после того как вывезли мусор, меня послали учиться. А знаете что, мисс? Мне хочется смастерить вам какую-нибудь вещицу.