Наш общий друг (Книга 3 и 4)
Шрифт:
– А как там ваши дикари?
– спрашивает леди Типпинз.
– Когда я выехал из Хуан-Фернандеса *, они начинали помаленьку приобщаться к цивилизации и поедать друг друга, что, собственно, одно и то же, - отвечает Лайтвуд.
– Изверг!
– возмущается это прелестное юное существо.
– Вы догадываетесь, о чем я спрашиваю, и испытываете мое терпение! Расскажите мне - немедленно!
– о молодой супружеской чете. Вы же присутствовали на свадьбе!
– Дайте подумать.
– Мортимер делает вид, будто вспоминает что-то.
– Да, действительно присутствовал.
– Как была одета невеста? В костюме гребца?
Мортимер
– Она, наверно, положила руль сначала налево, потом направо, потом дала полный вперед, причалила, пришвартовалась, - словом, проделала все нужные эволюции, чтобы доставить самое себя на свадебную церемонию?
– не унималась резвушка Типпинз.
– Это не важно. Важно то, что она украсила ее своим присутствием, говорит Мортимер.
Кокетливо взвизгнув, леди Типпинз привлекает к себе всеобщее внимание.
– Украсила? Вениринг! Если со мной сделается дурно, приведите меня в чувство! Он хочет сказать, что эта ужасная лодочница красива!
– Простите, леди Типпинз, я ничего не хочу вам сказать, - говорит Лайтвуд и в подтверждение своих слов с подчеркнутым безразличием принимается за еду.
– Нет, от меня не так легко отделаться, злой бука!
– восклицает леди Типпинз.
– Как ни старайтесь, вам не удастся выгородить своего дружка, Юджина, который стал всеобщим посмешищем. Я вам докажу, что Общество единогласно осудило его сумасбродный поступок. Миссис Вениринг, душенька, давайте образуем парламентскую комиссию по расследованию этого дела!
Миссис Вениринг, большая поклонница этой болтливой сильфиды, восклицает: "Парламентскую комиссию? Давайте, давайте! Прелестно!" Вениринг говорит: "Кто за это предложение, прошу сказать "да". Кто против, прошу сказать "нет"... Принято большинством голосов". Но его остроты будто и не слышат.
– Председателем комиссии буду я!
– заявляет леди Типпинз.
("Сколько в ней жизни!" - восклицает миссис Вениринг, и тоже попусту.)
– Парламентская комиссия, - продолжает шаловливая Типпинз, - избрана для того, чтобы... как это?., ну, словом, чтобы прозвучал глас Общества. Комиссии предстоит решить следующий вопрос: считать ли глупцом или умницей родовитого, недурного собой, не лишенного способностей молодого человека, который женился не то на лодочнице, не то на фабричной работнице.
– Протестую, - перебивает упрямый Мортимер.
– Вопрос надо сформулировать так: хорошо или дурно поступил описанный вами человек, женившись на бесстрашной девушке (о ее красоте говорить излишне), которая спасла ему жизнь, проявив при этом поразительное мужество и находчивость, на девушке, ничем не запятнанной, обладающей редкими душевными качествами, на девушке, которой он всегда восхищался и которая всем сердцем любила его.
– Но позвольте, - говорит Подснеп, выставляя напоказ свою крахмальную грудь и свой скверный характер.
– Была эта молодая особа лодочницей или нет?
– Нет, не была. Но, насколько мне известно, ей приходилось иногда помогать отцу - лодочнику.
Дружный взрыв негодования по адресу молодой особы. Бруэр качает головой. Бутс качает головой. Буфер качает головой.
– А скажите, мистер Лайтвуд, - продолжает Подснеп, выставляя теперь напоказ свои бакенбарды, похожие на головные щетки.
– Фабричной работницей она была?
– Нет, не была. Но, насколько мне известно, служила на бумажной фабрике.
Повторный
– Тогда, - заявляет Подснеп, отмахиваясь правой рукой, - я имею сказать вот что: мне претит такой брак! Он вызывает у меня чувство омерзения, тошноту! И я даже слушать об этом не желаю!
("Любопытно!
– думает Мортимер.
– Неужели Общество глаголет его устами?")
– Браво, браво, браво!
– восклицает леди Типпинз.
– А ваше мнение об этом мезальянсе, достопочтенная коллега достопочтенного члена Комиссии, который только что сел на место?
Мнение миссис Подснеп таково, что в делах подобного рода должно соблюдать равенство рангов и состояний и что людям, привыкшим вращаться в Обществе, следует и жену подыскивать в Обществе, чтобы она могла вращаться в нем с непринужденностью и грацией, которые...
– Миссис Подснеп останавливается на полуслове, деликатно давая понять слушателям, что люди из Общества обязаны искать в женах наибольшего сходства с ней самой, если только такое сходство возможно.
("Любопытно!
– думает Мортимер.
– Неужели Общество глаголет ее устами?")
Леди Типпинз обращается к Подрядчику в полмиллиона рабочих сил. Этот могучий властелин считает, что человек, о котором идет речь, должен был бы пристроить молодую особу, то есть купить ей лодку и обеспечить ее небольшой рентой. И то и другое сводится к бифштексам и портеру. Вы покупаете молодой особе лодку. Прекрасно! Кроме того, вы покупаете ей небольшую ренту. По-вашему, ее рента равняется стольким-то фунтам стерлингов, на самом же деле это столько-то фунтов бифштекса и столько-то кружек портера. С одной стороны, молодая особа имеет лодку. С другой - она потребляет столько-то фунтов бифштекса и столько-то кружек портера. Бифштекс и портер служат топливом, приводящим в действие механизм молодой особы. Она черпает в этом топливе силы для управления лодкой, а за потраченные силы получает денежное вознаграждение. Добавьте к этому заработку небольшую ренту, и у вас получится точная сумма ее ежегодных доходов. Вот как надо подходить к этому вопросу, заключает Подрядчик.
Под конец его речи прелестная покорительница сердец, по своему обыкновению, погружается в легкий сон, нарушить который никому не хочется. К счастью, она пробуждается сама и следующей своей жертвой избирает Странствующего директора. Странник может судить о чужих делах только со своей колокольни. Если бы какая-нибудь молодая особа, подобная той, о которой тут говорят, спасла ему жизнь, он был бы ей весьма признателен, но не женился бы на ней, а определил бы ее в Электрическую Телеграфную контору, где молодые женщины как раз на своем месте.
А что скажет Гений, стоимостью в триста семьдесят пять тысяч фунтов, без шиллингов и пенсов?
Он отказывается говорить, не выяснив предварительно, были ли у этой молодой особы деньги?
– Нет, - бесстрастным голосом отвечает Лайтвуд.
– Денег не было.
– Чушь и бред!
– следует лаконичный приговор Гения.
– В пределах закона за деньги на все можно пойти. Но без денег!.. Сумасшествие!
– Что скажет Бутс?
Бутс говорит, что меньше чем за двадцать тысяч фунтов он бы на это не пошел. Что скажет Бруэр? Бруэр говорит то же самое, что Бутс.