Наш общий друг (Книга 3 и 4)

Диккенс Чарльз

Белла сидела словно завороженная глубокой, бескорыстной любовью этой девушки, своей ровесницы, так смело и доверчиво открывавшей перед ней свои чувства. Но все же сама она до сих пор не испытала ничего подобного и даже не думала, что может быть такое чувство.

– Это было в ту страшную ночь, - сказала Лиззи, - когда он впервые увидел меня в моем старом доме у реки, совсем не таком, как этот. Может статься, он никогда больше меня не увидит. Лучше бы не видеть. Надеюсь, этого никогда больше не будет. Но чем бы ни одарила меня моя жизнь, я ни за что не соглашусь,

чтобы свет этих глаз исчез из моей жизни. Теперь я все вам рассказала, душа моя. Если мне как-то немножко непривычно говорить об этом, я все же ничуть не жалею, что сказала. Еще за минуту до вашего прихода я никак не думала, что скажу кому-нибудь хоть слово; но вы вошли, и я на это решилась.

Белла поцеловала ее в щеку и тепло поблагодарила за доверие.

– Мне бы хотелось только, чтоб я его больше заслуживала, - сказала Белла.

– Больше заслуживали?
– повторила Лиззи с недоверчивой улыбкой.

– Не то что я не оправдаю его, - сказала Белла, - пусть меня разорвут на куски, все равно ни слова не добьются, хотя в этом нет даже никакой заслуги, я от природы упряма как ослица. Я хочу сказать, Лиззи, что я просто самонадеянная и дерзкая девчонка, что вы меня пристыдили.

Лиззи поправила красивые каштановые волосы Беллы, рассыпавшиеся по плечам, когда та энергично тряхнула головкой, и, подбирая ее локоны, сказала с укоризной:

– Милая моя!

– Хорошо вам называть меня "милая", - сказала Белла капризным, плачущим голосом, - я даже рада, что меня так называют, хотя у меня нет на это почти никакого права. Но все же я дрянная девчонка!

– Милая моя!
– снова остановила ее Лиззи.

– Такая пустая, холодная, суетная и глупенькая тварь, -сказала Белла, произнося последнее слово с особенной силой.

– Неужели вы думаете, что я вас так плохо знаю?
– спросила Лиззи с тихой улыбкой, когда волосы были прибраны.

– А хорошо ли вы меня знаете?
– сказала Белла.
– Вы в самом деле думаете, что знаете меня? Ах, я была бы так рада, если б вы знали меня лучше, чем я сама, но я очень боюсь, что я все-таки лучше себя знаю!

Смеясь от всей души, Лиззи спросила ее, видела ли она свое лицо и слышала ли свой голос?

– Ну еще бы, - возразила Белла, - я довольно часто смотрюсь в зеркало и болтаю как сорока.

– Я, во всяком случае, видела ваше лицо и слышала ваш голос, - сказала Лиззи, - они-то и заставили меня сказать вам - не рискуя ошибиться - то, что я никому другому не сказала бы. Разве это так плохо?

– Нет, надеюсь, что нет, - и Белла надула губки, не то плача, не то смеясь.

– Когда-то я умела видеть в огне целые картины, - весело продолжала Лиззи, - и рассказывала о них брату. Хотите, расскажу вам, что я вижу вон там, где огонь горит всего ярче?

Они встали - подошло уже время расставаться, - и обе стояли перед камином, обнявшись на прощанье.

– Сказать вам, что я там вижу?
– спросила Лиззи.

– Глупенькую маленькую тварь?
– предположила Белла, подняв брови.

– Сердце, достойное любви и полюбившее навсегда. Сердце, которое

пойдет в огонь и воду ради того, кому оно отдано, и никогда не изменит, никогда ни перед чем не дрогнет.

– Сердце девушки?
– спросила Белла, сопровождая вопрос движением бровей. Лиззи кивнула.

– И та, кому оно принадлежит...

– Это вы, - предположила Белла.

– Нет. Я очень ясно вижу, что это вы.

Так свидание окончилось обоюдными комплиментами и неоднократными напоминаниями Беллы о том, что они с Лиззи - друзья, а также обещаниями, что она скоро опять приедет в эти места. После чего Лиззи вернулась на фабрику, а Белла побежала в маленькую деревенскую гостиницу, к своим спутникам.

– Вид у вас довольно серьезный, мисс Уилфер, - с первых же слов заметил ей секретарь.

– Я и настроена серьезно, - ответила мисс Уилфер.

Она могла сказать ему только то, что тайна Лиззи Хэксем не имеет никакой связи с тем страшным обвинением или же с его снятием. Ах, вот что еще!
– сказала Белла. Она может сказать и еще об одном: Лиззи очень хочется поблагодарить неизвестного друга, приславшего ей бумагу о том, что обвинение снято. Ей действительно этого хочется?
– спросил секретарь. Ах так, может быть, он имеет понятие, кто такой этот неизвестный друг? Он не имеет ни малейшего представления.

Они были на границе Оксфордшира - вот как далеко забрела бедная Бетти Хигден. Они должны были вернуться поездом, и так как станция была совсем рядом, его преподобие Фрэнк со своей супругой, Хлюп, Белла Уилфер и секретарь отправились туда пешком. Сельские тропинки в большинстве своем слишком узки для пятерых, и Белла с секретарем немножко отстали.

– Поверите ли, мистер Роксмит, - сказала Белла, - мне кажется, будто годы прошли с тех пор, как я вошла в комнатку Лиззи Хэксем.

– У нас был очень трудный день, - отвечал он, - и вы были сильно взволнованы на кладбище. Вы переутомились.

– Нет, я нисколько не устала. Я не сумела выразить то, что хочу сказать. Не то чтобы прошло очень много времени, я другое хотела сказать, но я чувствую, что за это время произошло очень многое - со мной, вы понимаете?

– И это к лучшему, я надеюсь?

– Надеюсь, что да, - ответила Белла.

– Вы озябли, я чувствую, что вы дрожите. Позвольте мне закутать вас этим пледом. Можно, я положу его вам на плечо, так, чтобы не измять вашего платья? Нет, так он слишком тяжел и слишком длинен. Позвольте, я переброшу другой конец через руку и понесу его, потому что вам уже нельзя будет взять меня под руку.

Оказалось, что все-таки можно. Как она ухитрилась сделать это, будучи так закутана, - господь ее знает, но она освободила руку - вот так - и просунула ее под локоть секретаря.

– У меня был долгий и интересный разговор с Лиззи, мистер Роксмит, и она от меня ничего не скрыла.

– Скрыть что-либо от вас было бы невозможно, - сказал секретарь.

– Удивительно, как это вышло, - сказала Белла, останавливаясь на месте и глядя на него, - вы мне говорите совершенно то же, что сказала она.