Наша компания
Шрифт:
— Я их пятый раз стираю, все кривые какие-то...
— Кривые не годятся. — Валентина Семеновна сняла жакет и положила на стул. — Дай-ка я попробую! Может, у меня они получатся не кривые.
Вася с готовностью протянул Валентине Семеновне карандаш, и она быстро и точно нарисовала колеса. Потом Валентина Семеновна помогла расположить заметки и написать к ним заголовки.
Затем она показала ребятам всевозможные линеечки, концовки, буквицы, шрифты.
Прошло более двух часов. Газета была уже почти закончена. Неожиданно широко растворились
Всем понравился и раскрашенный золотом заголовок, и поезд, и буквицы, и шрифты, которыми были написаны названия заметок.
— А в газете есть одно упущение, — вдруг сказал Иван Федотович.
— Какое? — заволновались ребята и Валентина Семеновна.
— А вот какое: не указано, что в выпуске стенгазеты принимали участие московские школьники.
— Правильно! — согласились члены партийного бюро. — Это обязательно нужно указать.
«ПЕРОМ ПО ЗАТЫЛКУ»
Раздался телефонный звонок. Антошка снял трубку.
— Алло! Ты, Ефим? Нет, он меня не взял. Сказал, что спешит на экзамен и что вообще наша затея — телячий бред. Но ничего. Собирай всех! Живо! Встречаемся, где договорились. Захватите редпортфель! — И Антошка, скатав лист ватмана в длинную трубку, выбежал из дому на улицу.
... В коридоре литературного института на стеклянной двери висела табличка: «Идет экзамен». Но Антошка и без таблички догадался, что именно здесь идет экзамен: сомкнув головы, в замочную скважину стремились заглянуть сразу два человека, причем весьма солидного и положительного вида — один из них курил даже трубку. Потом из дверей вышла девушка, подняла высоко руку и растопырила пальцы. Антошке сразу стало понятно: она получила «пять»!
В коридоре зазвучали радостные возгласы на многих языках мира:
— Фюнф!
— Цинди!
— Файф!
Антошка тронул за руку высокого чубатого студента.
— Простите, где поэт Владимир Славин?
— Поэт?.. — и чубатый со вздохом кивнул на стеклянную дверь. — Поэт тянет билет. А тебе он зачем?
— Срочно нужен. Я его брат. Младший.
— Заметно.
— Что заметно? — не понял Антошка.
— Что младший. — И чубатый, щелкнув по бумажной трубке, сказал друзьям: — Клянусь мандрагорой, Володька забыл этот рулон с цитатами. Ну, теперь поэту крышка!
Друзья засмеялись. Антошка тоже засмеялся.
— Только это не цитаты, — пояснил он, — а стенгазета.
— Чего? — в свою очередь, не понял чубатый.
— Макет стенгазеты. А я ответственный редактор. — И Антошка, волнуясь и сбиваясь, рассказал, что среди школ Москвы объявлен конкурс на лучшую стенгазету, посвященную Всемирному фестивалю молодежи и студентов. И вот поэтому он принес черновик школьной юмористической газеты студентам на обсуждение.
— Юмористическая, говоришь?
— А ну,
Антошка раскатал трубку.
— Да-а!.. — протянул чубатый, прочитав заголовок. — «Пером по затылку».
Студент-поляк попросил девушку, которая получила «пять», объяснить ему название газеты.
— Ну, понимаешь, «пиоро» — перо, «карк» — затылок.
— Да вот, Доминик, — и какой-то студент вытащил самопишущую ручку и ударил концом ee себя по затылку. — Понятно?
— Достепни, — закивал Доминик.
— А тебе, Сенгэ, нравится?
Сенгэ выразительно поднял большой палец.
— Други! Идея! — воскликнул студент в клетчатой ковбойке. — Заголовок надо написать на разных языках, а?
— Верно, Григареску. Пиши первый!
Григареску взял карандаш и написал на макете по-румынски название стенгазеты.
— Тодор! Где Тодор?
— Здесь я.
— Иди теперь ты пиши.
— А Космач куда девался?
— Сейчас найдем.
— И Кристанга найдите. У него, кажется, стихи подходящие есть. Вася Прохоров недавно перевел.
— Да, да, — обрадовался Антошка. — Я с редколлегией хотел просить у вас стихи, заметки, ну, пожелания всякие.
— А где же редколлегия?
— Редколлегия во дворе.
Студенты глянули в окно. На скамье, не доставая ногами до земли, сидела молчаливая, выжидающая редколлегия. Перед редколлегией стоял огромный желтый портфель, закапанный чернилами. К портфелю издали с любопытством принюхивался дворовый пес Боря.
— Это что у них за сундук? — спросили у Антошки.
— Редпортфель для материалов.
— Н-да! — крякнул чубатый. — Авторитетный! А ну, зови редколлегию!
— А пропустят? — заколебался Антошка. — Меня пропустили, потому что брат.
— Пропустят!
Тогда Антошка высунулся из окна и позвал:
— Эй! Ефимка! Настя! Костя!
Редколлегия подняла головы.
— Идите сюда! — замахал руками ответственный редактор.
Редколлегия спрыгнула со скамейки, подхватила редпортфель и кинулась к дверям института. Боря, приткнув нос к самому редпортфелю, увязался следом.
С приходом редколлегии обсуждение еще больше оживилось. Костя, как художник, завел профессиональный разговор о шрифтах и рисунках.
Тот, кто курил у замочной скважины трубку, посоветовал Косте нарисовать школьную деревянную ручку, и пусть она пером бьет по затылкам всяких там лордов и мистеров, который не пускают молодежь своей страны в Москву на фестиваль.
— Лордов и мистеров, это я сумею, — с готовностью закивал Костя. — Я их часто рисовал с натуры.
— С натуры? — удивился студент.
— Из журнала «Крокодил», — пояснил Костя.
Появился Кристанг и принес листок со стихами.
Редколлегия прочитала стихи, одобрила, и Ефим спрятал их в редпортфель.
Сенгэ достал из кармана пиджака конверт, осторожно отлепил от него почтовую марку Монгольской Народной Республики и протянул Ефиму.
— Стихов пока у меня нет. Возьмите марку и наклейте в газете.