Наша великолепная жизнь
Шрифт:
– То есть получается…
– Получается, что это самое чистое и светлое существо при рождении становится невольным убийцей. Так заложено их сложной магической природой. Это своеобразная плата за волшебную силу, которая им дается при рождении. Моя мама, будучи еще маленькой, нарушила таинство рождения единорога – она не знала, что это не должен видеть ни один человек. Ее родители – мои покойные бабушка и дедушка, были богатыми людьми и держали нескольких единорогов в своем огромном саду. Мама увидела, как малыш появляется на свет и понесла
Лили немного помолчала, но собравшись с мыслями – продолжила:
– Значит это проклятие?
– Нет, Лили, – слегка улыбнулся Скорпиус, – но радости в лице не было совсем. Это скорее была улыбка от отчаянья. – Это плата за то, что человек совершил такую ошибку.
Как бы странно это не выглядело со стороны, но после этих слов Лили немного повеселела и оживилась.
– Если это не проклятье, мы можем ее спасти. Скорпиус, я недавно прочитала в своей книге о философском камне.
– Я рассматривал этот вариант еще в тринадцать лет, как только узнал о том, что болезнь начала активно проявлять свои признаки. Его уничтожили, Лили. Этот вариант не подходит.
Лили нервно провела руками по своим мокрым волосам и продолжила:
– Там написано, что он был расколот и один элемент мог уцелеть, благодаря просьбе Альбуса Дамблдора, – пояснила девушка.
После собственных слов у Лили тут же округлила глаза.Она сорвалась с места и быстро поплыла к ступенькам, ведущим из воды. Перед тем как выйти, девушка повернулась к Скорпиусу и, описав в воздухе горизонтальный круг указательным пальцем, намекая на то, чтоб он отвернулся – шагнула на первую ступеньку.
Он улыбнулся и немного закатил глаза, но все-же повернул голову и начал рассматривать витражи.
Как только Лили обмоталась полотенцем, молодой человек проследовал к ней.
– Знаешь, весьма странно просить отвернуться того, кто знает каждый сантиметр твоего тела, – улыбаясь сказал Малфой, разглядывая ее с головы до ног, и ложа обе свои руки на ее плечи.
Лили понимала, что он прав, но все-же стеснялась. Они раньше не обсуждали подобные темы, поэтому ей было неловко об этом говорить. Она лишь робко улыбнулась. Лили вытерлась, оделась, забрала кольцо с медальоном и быстрым шагом проследовала на выход из ванной старост. Скорпиус не отставал, но не совсем понимал куда она так спешит.
– Лили, постой, – сказал он, останавливая ее за руку. Малфой, направил на девушку волшебную палочку и ее мокрые волосы в момент высохли и сами собой заплелись в косу.
– С одиннадцати лет не ходила с косой, – ухмыльнулась она, вертя в руке собственные волосы, – откуда ты знаешь такие заклинания?
– На Лоре тренировался еще в детстве, – ответил Скорпиус. – Правду говоря, это часто было похоже на пытку, а не на заботу. Однажды я так запутал ее волосы, что пришлось применять заклятие ножниц.
Лили улыбнулась и поправила его челку, спадающую на лоб. Задержав ладонь на его щеке, она поднялась на носочки и поцеловала его.
– Пойдем,
Когда портретный проем открылся, Лили первая зашла в комнату старост. К ее огромному разочарованию тут сейчас находился главный староста Когтеврана – семикурсник Грант Сэмюэлс.
Лили поджала губы и посмотрела на Скорпиуса. Тот сразу понял, что для воплощения своего замысла ей нужно отсутствие лишних глаз и ушей. Он подмигнул ей и невозмутимо проследовал на диван перед камином, предлагая Лили сделать то же самое. Когда они оба сели и переглянулись, Скорпиус откинулся на спинку дивана и начал поглаживать свой живот:
– Последние два куска шоколадного торта явно были лишними. Если бы я не остановился, эти домовые засунули бы в меня еще и черничный пирог, – сказал он, подмигивая Лили. Она не совсем понимала, что за бред он тут несет, но решила поддерживать его идею:
– А этот чизкейк…Он был просто божественным, я с роду такого не ела…
Спустя всего пару упоминаний о сладостях Грант Сэмюэлс тихо закрыл свою книгу, встал и проследовал на выход.
Когда за ним закрылся портрет Лили громко прыснула.
– Это еще что такое? Что за бред? Почему он ушел?
– Грант питает слабость к разного рода вкусняшкам. По этой части у него совсем нет силы воли. Сейчас он уже на полпути к кухне, так что у нас есть около получаса, – Скорпиус задумчиво поднял глаза к потолку, – но если он найдет пудинг, тогда еще плюс десять минут.
Лили громко рассмеялась, представляя каким было выражение лица Гранта во время их восхищений разными сластями.
– И так, мы в гостиной. Что ты хотела?
Лили энергично встала с дивана и подошла к портрету Альбуса Дамблдора, висевшему на стене справа от камина. Потерев свои ладони, она начала разглядывать картину. Старый волшебник с длинной серебряной бородой и крючковатым носом мирно посапывал в своем кресле.
– Мне нужно задать ему пару вопросов, – пояснила Лили.
– Лил, – одна бровь Скорпиуса потянулась вверх, – ты же понимаешь, что портреты не могут иметь сильно углубленных знаний про общие аспекты их жизни? Они буквально и метафорически двумерны. Они лишь воплощают образ живущего когда-то человека в соответствии с виденьем художника, – пояснил Малфой.
– Я знаю, но портреты реальных людей способны сохранять память, а мне большего не нужно. Всего ответ на пару вопросов, – ответила она и повернулась к профессору.
– Профессор Дамблдор, – тихо позвала она, но волшебник лишь всхрапнул.- Профессор! – громче прежнего позвала Лили.
– Профессор Дамблдор! С вами хочет поговорить мисс Поттер! – громко произнес Скорпиус, от чего старый волшебник на портрете встрепенулся и выровнял спину.
– Профессор , – мягко обратилась к портрету Лили, и волшебник расплылся в улыбке, наклоняя свою голову в сторону. – Добрый вечер, можно задать Вам пару вопросов?
Старик пригладил рукой бороду и кивнул.