Нашествие арабуру
Шрифт:
К часу змеи[104] вдалеке промелькнули иканобори, которые неустанно патрулировали небо над городом, протарахтела тележка с фруктами, которую тащил на базар изможденный зеленщик, да прошмыгнул хакётсу[105] с мальчиком-поводырем лет десяти-двенадцати – оба в такой рваной одежде, что скорее их можно было считать раздетыми, чем одетыми. Разумеется, хакётсу не мог быть Натабурой, а мальчик – Язаки. Что же меня сюда потянуло? – ломал голову Акинобу, что? Неужели единственный человек, который делает вид, что пьет чанго[106]. Он действительно выпил три кувшина пива и заказал еще. Акинобу удивился не тому обстоятельству, что человек в пыльной одежде не бегал в отхожее место, а тому, что взгляд человека, несмотря на выпитое, оставался трезвым и острым, как шило.
В этот момент хозяин харчевни с кротким и извиняющимися выражением на лице принес Акинобу кувшин с пивом.
– От того господина… – одними губами прошептан он, явно в равной степени побаиваясь и незнакомца, и Акинобу.
Акинобу велел подать еще одну пивную чашку и жестом пригласил незнакомца к своему столу. Его расчет заключался в том, что тому придется сесть лицом к свету и спиной к входу. Если он это сделает, не моргнув глазом, подумал Акинобу, значит, он шпион арабуру, ибо только не боящийся власти человек может позволить себе такое – тогда я его убью. В запасе у Акинобу было сто двадцать пять способов умерщвления человека голыми руками.
Два года, проведенные в глуши, не прошли для Акинобу бесследно – он не знал обстановки в столице Мира, не знал, кто кому служит и удалось ли арабуру сделать из таких людей, как ниндзюцу, – цукасано гэ. Школ ниндзюцу насчитывалось великое множество, и не все они были известны. Некоторые школы так маскировались, что скорее их можно было принять за лавку старьевщика, чем за грозную организацию. Были и такие, не крупнее семьи, которые брались только за мелкие и простые заказы. В былые времена в столице их насчитывалось не менее сотни. По роду деятельности в Совете Сого[107] Акинобу знал почти всех ее представителей, ибо все они вначале испрашивали разрешения у духовной власти. Это была чистая формальность, но, тем не менее, никто не хотел ссориться с Богами, предпочитая полюбовные соглашения.
Абэно Сэймэй сел напротив, поднял чашку с пивом и сказал, следующую фразу, которая больше была похожа на пароль:
– Бог хитер, но он не злоумышленник.
– Он наивен, как ребенок, – сдержано кивнул Акинобу, почему-то радуясь за Будду. – Обмануть его пара пустяков.
– К тому же он девственник! – живо хихикнул Абэно Сэймэй, вытирая редкую щетину на подбородке.
Его задор развеселил Акинобу. Он подумал, что легко обхитрит незнакомца.
– Не исключено, – согласился он, не боясь обидеть Будду, ибо Будду обидеть было невозможно. Общение с ним вообще полная бессмыслица. Сколько Акинобу ни пытался постичь его в разных ипостасях, добраться до сути было невозможно. Бог был многолик и ускользал, как уклейка из рук. Однако есть ложь, которую принято говорить, чтобы быть понятым. Если это не пароль для избранных, то пусть в меня плюнет прокаженный. Да и вообще, пара фраз, которыми он перебросился с незнакомцем, была из всевластных шастр[108] Будды, поэтому они вдвоем не богохульствовали, как показалось бы неподготовленному человеку, а говорили на понятном друг другу языке. Оба они знали, что такое сатори. Оба знали, что Бог идентичен к духу в дзэне, однако он в такой же степени блажен в нирване дзёдо, и проявлялся во всех ипостасях жизни. Незнакомец был просвещенным человеком. В любом случае, он меня проверил, решил Акинобу. Дзэн – это облако, кочующее в небе. А дзёдо – жизнь человека в раю или в вечных войнах. Кто знает истину? Никто! Так думал учитель Акинобу
– Я тебя жду уже три дня.
– Я пришел, – ответил Акинобу, – что ты хотел?
– Выпить с тобой пива.
– Признайся, странное место ты выбрал, – заметил Акинобу.
Человек с зелеными глазами обиделся и на целую кокой уставился в пол, словно говоря: «Я к тебе со всей душой, а ты!..» Его широкие, массивные плечи напряглись. Их силу не могло скрыть ни объемное кимоно из легкой ткани, ни умение держаться незаметно. Хорошо обучен, понял Акинобу, обучен ходить бочком и проскальзывать в любую щель. Только кажется что он ищет на полу ответ. Но когда Абэно Сэймэй поднял глаза, чтобы сверкнуть энергичной улыбкой из-под редких усиков, Акинобу уже знал, о чем он скажет, и знал, что незнакомец начнет с укора.
Однако Акинобу просчитался: Абэно Сэймэй не обиделся, а погрузился в шуньяту[109], в которой пытался уловить, зачем он сюда пришел. Как и Акинобу, он не понимал этого. Это лежало поверх судьбы, а судьба, как известно, не просчитывается. Явно – не для того, чтобы познакомиться с этим странным бывалым человеком, решил он, холодея от мрачных предчувствий, – вдруг я ошибся, поддавшись порыву, и Старцы ошиблись. Тем не менее, читтаматра[110] подсказывала ему, что он на правильном пути.
– Твои друзья пошли по желтой дороге?
– Да, – подумав, ответил Акинобу.
Он еще не понял, с кем столкнулся, а только строил догадки. В долгих странствиях Акинобу встречался с такими людьми. Иногда они были опасны, иногда только хотели произвести впечатление – те просветленные, которые добрались до истины, или думали, что добрались, находясь всю жизнь в неведении относительно точки отсчета. Недоучки или, наоборот, слишком ученые, полагающие, что только они знают истину. Этот человек, подумал Акинобу, или слишком молод, или хмель бьет ему в голову.
– Вы ошиблись, по императорской дороге ходить опасно.
– Если ты хотел нас предупредить, ты опоздал.
– С тех пор, как появились арабуру, лес стал заколдованным.
– Я не знал, – признался Акинобу, все еще не веря ни единому слову незнакомца.
Они выпили сразу по три чашки пива, пытаясь заглушить в себе нарастающую тревогу. Как и Натабура, Акинобу понял, что сегодня не его день, что Боги смотрят совсем в другую сторону и что им нет дела до него. Надо было выпутываться. Надо было встать и уйти, несмотря на то, что это выглядело бы невежливо, но словно невидимая сила удерживала его на месте.
– Из императорского леса еще никто не возвращался, – объяснил Абэно Сэймэй.
– Почему?
– Там поселилась черти и их друзья – песиголовцы.
– Черти? – удивился Акинобу. – Песиголовцы? Я не знал, что существует и такая нечисть.
Абэно Сэймэй обрадовался тому, что может просветить человека.
– Они пришли вместе с арабуру. Но они не из их страны. Твои друзья погибли.
Абэно Сэймэй уселся поудобнее. Он и не думал покидать харчевню на Поднебесной. Азарт охотника владел им, а неведомое манило так же, как Акинобу.
– Расскажи, что ты знаешь, – произнес Акинобу так, чтобы остудить пыл незнакомца.
Он не верил, что Натабура погиб, мало того, он не чувствовал этого. Но в своей радости Абэно Сэймэй был неутомим, как бобр, подтачивающий дерево. Это раздражало.
– Я знаю, что арабуру пришли не с запада, а с востока, и что они живут в теплых краях, где не бывает снега. А оружие у них чужое.
– Чужое? – как эхо переспросил Акинобу. – Откуда?
Ну да! – едва не подскочил он. Как я раньше не догадался. О подобном оружии не говорилось ни в одном источнике знаний: ни на севере, ни на юге, ни на востоке, ни на западе. Значит, оно неземное. Неужели они пришли с неба? Выходит, что Боги действительно отвернулись от всех нас, от Нихон, и борьба предстоит нешуточная. Но зачем кому-то из чужих Богов нападать на крохотную страну? Мысль о том, что во всей этой истории участвует космическая сила, заставила его на некоторое время забыть о собеседнике. Вдруг он услышал.