Нашествие хазар (в 2х книгах)
Шрифт:
Кузьма вернулся ни с чем: видно, хазары прихватили казну с собой… Дир приказал двигаться дальше.
И когда по озеру прошли несколько римских миль, Еруслан затормошил Лучезара:
– Смотри! Вон туда, на берег… Видишь, обугленные головешки?… Это дело рук моих!
– радовался, как ребёнок, бывший предводитель разбойников.
– Отомстил я своим мучителям! Да ещё как отомстил!…
Рядом с ним находились его приятели, тоже взиравшие на «дело рук своих». То, что кметы Еруслана побывали здесь, а достигнув Саркела, хорошо изучили его месторасположение, очень пригодилось русам. Задумав идти
– Посылать ли самого Еруслана?
– Да, личность он и впрямь заметная… След от меча на лбу и щеке выдаёт в нём бойца. Думаю, ничего… В купеческих караванах такие леди имеются, в охранниках служат… - ответил Светозар.
– Хорошо… Пошлём, и Кузьму тоже…
Потихоньку подошли к тому месту, где Танаис раздваивался, и бросили якоря. Саркел располагался выше, там, где деление реки только начиналось. Он находился ближе к старице, а со стороны основного русла окружён широким рвом, наполненным водой. За рвом в несколько рядов разбросаны триболы, предназначавшиеся в основном для конницы.
Крепость имела форму прямоугольника: длинная её сторона равнялась восьмидесяти семи саженям, широкая - пятидесяти девяти.
Дир для осуществления задумки отобрал отчаянных людей: двадцать кметов, которые были в подчинении Еруслана. Их высадили на берег. Разделившись на два десятка, отряд вышел на караванную дорогу, ведущую в крепость.
Схоронившись за покатым холмом, стали ждать…
Уже прошло немало времени с тех пор как владелец лупанара «Прекрасная гавань» вернулся в Херсонес из Фулл. Но его не оставляли в покое мысли о случившемся там.
«Попытка убить Константина-философа у Священного дуба, когда он приводил к своей вере язычников, сорвалась… После этого я ждал, что меня прикончат… А это не только не случилось, наоборот, капитан Ктесий хорошо заплатил… Значит, они и в дальнейшем рассчитывают на меня… - К такому выводу всякий раз приходил хазарин Асаф. Вспоминалась дочь, убиенная по его глупости, когда необдуманно воспротивился.
– Жить мне осталось недолго, не за себя боюсь… Куда мои птички денутся?… Каждая из них мечтает о свободе, а отпусти - опять в лупанаре окажется… Засиделся я в Херсонесе. По воле душа затосковала, по прежним «забавам», когда купчиков грабил… Эх, скинуть бы годков пятнадцать!
– И пришло Асафу на ум, что в Саркеле его дальний родственник проживает.
– Вот к нему и отправлюсь. К тому же, тудуном в крепости мой давний знакомый, которого иша жалует, Менаим-утешитель… У него, как и у меня, общий враг - Завулон, каган хазарский… А в пути на Саркел развеюсь… Может, напоследок… А чтоб накладно не было, закуплю товару, а там мне сбыть его помогут. Хорошо по морю поплыть, да ведь судно приобрести - большие средства нужны. Возьму верблюдов, найму людишек лихих для охраны… Дешевле станет».
– Малика!
– позвал свою любимицу.
– Сядь рядышком,
– А что мы там делать будем, дядюшка Асаф?
– Сказать, что хочу продать тебя, сама не поверишь: кому ты теперь нужна?… - пошутил хазарин.
Малика обиженно фыркнула: «Старый козел!» - вслух, конечно, эти слова не произнесла.
– Не обижайся, Малика, просто хочу тебя взять с собой, чтоб в дороге мне было с кем по душам поговорить… Люблю я тебя…
– Ну да ладно о любви. Слышала…
– Нет, моя дорогая, я серьёзно… Едем к моему родственнику. Товары повезём. На степь поглядим. На новых людей тоже. И тебе прогуляться полезно будет…
– Ой, как хорошо, дядюшка… Спасибо!
Поручив вести лупанарные дела своему доверенному лицу, закупив у греков и арабов благовоний разных, мёд и меха у русов, посуду тонкой работы у армян, ковры у алан, отправился Асаф вместе с Маликой и пятнадцатью охранниками в неближний путь…
Вот их и встретили киевляне на подходе к Саркелу.
Охранники каравана оказались никудышными воинами, при виде вооружённых свирепых людей побросали оружие, щиты и тут же сдались, и русам даже никого убивать не пришлось, потому что никто не собирался оказывать сопротивление.
– Вот псы поганые!
– возмущался Асаф, видя такое: - А я им хорошо пообещал заплатить, кормил в дороге… Шиш им теперь!
Кузьма и Еруслан от души хохотали, потешаясь увиденным и услышанным.
– Не повезло нам, детка, - обратился хазарин к Малике.
– Ограбят теперь, заберут всё…
– Вот что, старик, грабить не будем. Красавицу-наложницу не тронем, при тебе оставим, только сделаешь всё, что мы велим. Иначе за ваши жизни я и полушки не дам… - сказал Кузьма.
– А что такое полушка?
– осмелев, кокетливо пропела Малика.
Кузьма снова рассмеялся, взял указательным и большим пальцами руки мочку уха женщины и ответил:
– Вот это и есть пол-ушка… Когда-то на Руси ходили в торговле пол-ушки и ушки белок с серебряными гвоздиками и куны - мордочки куниц… А теперь полушкой называют у нас самую мелкую монету…
– Вы из Киева?
– удивился хазарин.
– А сюда как попали?
– Ишь какой любопытный!
– прикрикнул на него Еруслан: шрам через всё лицо - серьёзный мужик…
Асаф виновато опустил голову.
– Как попали сюда - долгая история, - примирительно изрёк Кузьма.
– Учти, отец, если посмеешь ослушаться, сразу умрёте. Понял меня?…
– Понял.
– Вот и добре.
Охранникам приказали снимать с себя хозы и сапоги. Те подумали: конец, сейчас разденут и изрубят мечами или побьют стрелами. Некоторые, разоблачаясь, взмолились о пощаде.
– Никто вас не тронет, - заверил Кузьма.
Киевляне переоделись, но оружие и щиты оставили при себе свои. Пленных, кроме Асафа и Малики, отослали на диеру к Диру. Известили его, что, как и было условлено, отправились с купеческим караваном в Саркел.
– Даруй им, Перун, успехов!
– пожелал Светозар.
– И нам тоже!
– ответствовал воеводе киевский князь.
– Теперь нужно так всё рассчитать, чтобы скрытно подойти к крепости, а потом затаиться и ждать до тех пор, пока дадут знать о себе Кузьма и Еруслан.