Нашествие

Леонов Леонид Максимович

Ф е д о р. Значит, сестре моей, например, полезен этот шум?

О л ь г а. Я остаюсь со школой, Федор.

Ф е д о р (руки в карманах и покачиваясь). А не проще? Немцам потребуются видные фигуры для разных должностей...

О л ь г а (с намеком, резко). Боюсь, что они уже нашли их, Федор!

К о л е с н и к о в. Кончайте вашу мысль. Меня мать ждет в машине.

Ф е д о р. А не опасаетесь ли вы, что папаша здесь глупостей без вашего присмотра натворит?

К о л е с н и к о в.

Вы озлоблены, но в вашем несчастье повинны только вы. Кроме того, мне некогда вникать в ваши душевные переливы. В другой раз. До свиданья, Иван Тихонович!

Они обнялись. Колесников перевел взгляд на Ольгу.

О л ь г а (тихо). Я провожу вас до машины.

К о л е с н и к о в (Федору). От души желаю вам найти себе место в жизни.

Ф е д о р (фальцетом). Мерси-и.

О л ь г а выходит вслед за К о л е с н и к о в ы м.

Т а л а н о в. Догони и извинись, Федор.

Ф е д о р. Доктор Таланов никогда не сек своих детей. С годами его взгляды на воспитание изменились?

Таланов устало полузакрыл глаза. Вернулась О л ь г а. Она зябко обхватила

руками плечи.

О л ь г а. Звезды, звезды... И, кажется, уже летят.

Ф е д о р (полувиновато, отцу). Слушай, неужели ты и теперь боишься его? Сколько я понимаю в артиллерии, эта пушка уже не стреляет.

Т а л а н о в. Теперь я знаю твою болезнь. Это гангрена, Федор. (Ему дурно: ухватясь за край скатерти, он оседает в кресло.)

Ольга кинулась к нему.

О л ь г а. Папа, ты заболел?.. Дать тебе воды, папа?

Д е м и д ь е в н а, вошедшая с ужином, торопится помочь ей.

Только тихо, тихо, чтоб мама не услышала.

Они успевают дать ему воды и подсунуть подушку под голову, когда приходит

А н н а Н и к о л а е в н а.

Мама, ему уже лучше. Ведь тебе уже лучше, папа?

Т а л а н о в. Трудный день выпал. Всё дети, дети...

Д е м и д ь е в н а (Федору). Ступай уж пока, ожесточенный. Потом постучишься... (совсем тихо) я тебя впущу.

Через плечо няньки Федор все смотрит на отца и суетящихся вокруг него женщин. Он, кажется, не верит, что пустяки могут вызвать такие следствия.

О л ь г а (подойдя к Федору). В самом деле, тебе лучше уйти теперь. Отец рано поднимается... работы много, очень устает.

Ф е д о р (беря пальто). Я не знал, Оля, что это... твой жених. Извини!

О л ь г а (с горечью). И это все, что ты понял за весь вечер, Федор?

Издалека, все повышаясь и усиливаясь, возникает сигнал воздушной тревоги. Ф е д о р слушает, подняв голову, потом уходит, никем не провожаемый. Молчание. Присев к столу и сжав уши ладонями, Ольга принимается за правку

тетрадей.

А н н а Н и к о л а е в н а (мужу). К тебе Кокорышкин с бумагами. Позови его, Демидьевна.

Д

е м и д ь е в н а (на кухню). Войди, казенная бумага. Засох поди у печки-то.

Она уходит, взамен появляется К о к о р ы ш к и н и уже на ходу достает

чернильницу из кармана.

Т а л а н о в. Задержал я вас, Кокорышкин.

К о к о р ы ш к и н. Пустяки-с. Зато помечтал на досуге.

А н н а Н и к о л а е в н а. О чем же вам мечтается? (С болью.) Не о сыне ли?

К о к о р ы ш к и н. Мои мечтания больше все из области сельского хозяйства. (Копаясь в портфеле.) Диоклетиан, царь, удалился от государственных дел для ращения капусты. В Иллирию! (Подняв палец.) Громадные кочны выращивал. (Подавая бумагу.) О проведении оборонных мероприятий.

Т а л а н о в. Это о курсах медсестер? (Подписывая.) А ведь был день, Аня... и у нас все наше, мечтанное, было впереди. И ты держишь экзамен, на тебе майское платье. И ты играла тогда... уже забываю, как это?

Анна Николаевна идет к пианино. Одной рукой и стоя она воспроизводит

знаменитую музыкальную фразу.

И дальше, дальше. Там есть место, где врываются ветер и надежды.

Тогда она садится и играет в полную силу. Молча Кокорышкин подает, а

Таланов подписывает бумаги.

К о к о р ы ш к и н. И последнюю, Иван Тихонович.

Слышен разрыв бомбы, и второй - ближе. Музыка продолжается. Это борьба двух противоположных стихий. Когда героическая мелодия заполняет все, следует третий, совсем близкий разрыв. Дребезг стекла и грохот обвала. Свет гаснет. С разбегу Анна Николаевна успевает сыграть два последующих

такта. Потом тишина.

Чернил не опрокиньте, Иван Тихонович. Погодите, я вам спичечку чиркну.

А н н а Н и к о л а е в н а. Оля, зажги лампу. На окне стояла.

Вспыхнула спичка. Ольга уже у окна. Громадные тени колеблются на стенах. Короткая пальба и непонятный шум с улицы. Лампа разгорается плохо. Все на ногах. Портрет Феди лежит на полу, и как будто уже наступил другой вечер

другого мира. Д е м и д ь е в н а с огарком входит из кухни.

О л ь г а. Принеси метлу, Демидьевна, стекла вымести. Федя упал.

Д е м и д ь е в н а уходит. Слабый шорох у двери. Только теперь Талановы замечают на стуле возле выхода незнакомого старичка с суковатой палкой между колен. Он улыбается и кивает, кивает плешивой головой, то ли

здравствуясь, то ли милости прося и пристанища.

Т а л а н о в (с почтенного расстояния). А ты как попал сюда, отец?

С т а р и к. Со страху заполз, хозяин. Небеса рушатся.

Ольга подносит лампу ближе. На госте грязные стеганые штаны и такая же кофта; сума и ветхая шапочка лежат у ног. Точно принюхиваясь, Кокорышкин