Наши танки дойдут до Ла-Манша!
Шрифт:
Боеприпасы пока были, и мы держались, встав практически в круговую оборону. Четыре раза за двое суток к нам умудрились сесть «Ан-12», сумевшие забрать почти всех раненых и часть наших убитых. А ещё они доставляли сюда дополнительный боезапас. Благодаря героизму пилотов транспортников и прикрывавших их и нас истребителей, а за два дня только непосредственно над нами было сбито три «Су-17» и два «Миг-23» (ну или «Миг-27», точнее издали рассмотреть было невозможно), удалось вывезти больше двух сотен раненых. Правда, я не поручусь, что кто-то из них не умер потом, уже по дороге, в воздухе.
Сильно облегчило нашу жизнь ещё и то, что мы основательно зарылись в землю, а также обнаружение на складах в Гринем-Коммоне огромного количества мин — от противопехотных «Клейморов»
А поскольку между окончанием нашего героического рейда в сторону Лондона и началом массированных английских атак образовалась некоторая пауза, наш секретный сапёрный майор Деревянных со своим молчаливым заместителем старшим лейтенантом Узбековым и прочими подчинёнными (которых было человек тридцать) и привлечёнными по такому случаю десантниками часто-густо-коллективно заминировал все подходы к центру базы, где, вокруг хранилища ядерных боеприпасов и основной ВПП, располагался наш последний рубеж обороны. Поскольку атаковать мы больше не собирались, мины были понаставлены везде, где это только возможно и невозможно. Плюс бесчисленные растяжки из ручных гранат и мины-ловушки, по части которых старлей Узбеков оказался большим затейником. В итоге буквально каждый шаг оборачивался для англичан тяжёлыми потерями — такого количества подбитой техники я лично не видел и во время недавних боёв в Европе. Ещё вчера вечером мы с Ольгой Смысловой пытались посчитать подбитую вокруг нас вражескую технику, дошли до сотни и сбились. По мне, так здесь точно не хватало каких-нибудь художников-баталистов из студии имени Грекова куда там Прохоровке с Корсунь-Шевченковским...
Разумеется, на войне пули и снаряды не летят строго в одну сторону. Англичане хоть и старались не задеть хранилище ядерных боеприпасов, стреляли густо и не очень метко. Все постройки на территории авиабазы они или снесли, или превратили в руины. Понятно, что мы тоже несли потери и довольно серьёзные. Первой была выбита легкобронированная десантная техника — все эти БМД, БТР-Д, БРДМы с ПТУРами и прочее. Подобные машины, даже будучи поставленными в загодя отрытые капониры, очень уязвимы для танковых снарядов. Да и моим танкистам тоже изрядно перепало.
К утру сегодняшнего дня у меня под командованием осталось всего два исправных «Т-72» и четыре экипажа — мой, Кокошкина, Бокарёва и Маликова. При этом мой экипаж, усиленный потерявшим свой танк (вместе с погибшими наводчиком и мехводом) сержантом Лаптевым, и Кока со своими орлами сейчас оседлали две ещё уцелевшие десантные самоходки «АСУ-85».
За время обороны погибли экипажи Колосова и Будяка. Первый сгорел. Пацанов из второго мы сумели вытащить из подбитого «Т-72», но они уже были мертвы. Получившие тяжёлые ранения экипаж Середы и Кирогаз с его уцелевшим мехводом (наводчик погиб) были отправлены самолётом на континент, вместе с прочими ранеными.
Были потеряны и оба прибывших сюда до нас «Т-62М». При этом экипаж младшего лейтенанта Сытова погиб, а получивший ранения и ожоги экипаж его напарника Бибикова тоже успел улететь домой на «Ан-12».
Ещё у десанта оставалось две 85-мм противотанковые пушки Д-44, пара миномётов, три ЗУ-23-2 и масса всякого ручного вооружения. Снарядов и патронов тоже пока хватало, а вот людей к сегодняшнему вечеру осталось всего тридцать девять человек, включая мои танковые экипажи и легкораненых. Офицеров тоже осталось мало. Подполковник Трефилов ещё вчера утром схлопотал два осколка в грудь и правое плечо и был в бессознательном состоянии отправлен последним, как позже оказалось, самолётом на «большую землю». Сейчас обороной базы управлял я, руководивший наличной бронёй и танкистами, Маргелов-младший, командовавший уцелевшими десантниками, и сапёрный майор Деревянных (которого все с какого-то момента почему-то начали называть за глаза «Буратиной») со старлеем Узбековым, которые продолжали методично минировать всё вокруг.
Продержаться ещё сколько-нибудь долго с такими ничтожными
А два часа назад мы получили-таки новый приказ «Сотки» — если у нас есть такая возможность, бросать всё и уходить. Интересно, как мы должны были это выполнить? Прорваться через английские боевые порядки и уйти партизанить в густые леса Девонширщины, которых в природе не существует? Правда, при этом нам предписывалось воспользоваться «запасным вариантом, рекомендованным «Рысью-315», то есть капитаном Смысловой. Что это за такой «запасной вариант», я для себя уяснил не вполне. Поэтому я велел связному десантнику ефрейтору Молвинскому позвать Ольгу в свой расположенный за сгоревшей БМД окопчик у самой ВПП, а сам задумался на предмет вариантов отхода.
Ну, допустим, боеприпасов у нас могло хватить ещё не на одни сутки боя. Правда, оставшийся личный состав явно будет выбит раньше. Сейчас мы, сидя в окопах и среди руин местных зданий, кое-как удерживали пятачок вокруг хранилища ядерных боеприпасов. Подойти близко из-за мин, нашего огня и постоянной работы нашей авиации англичане пока не могли. Да и стреляли они всё так же, осторожничали, явно боясь попасть в это самое хранилище. Тем не менее взлётная полоса сейчас была под обстрелом, на бетонке темнели воронки и мелкие выбоины, а световая сигнализация давно не действовала. Теоретически транспортный самолёт мог бы взлететь отсюда ночью, воспользовавшись плохой видимостью. Но, чтобы взлететь, ему надо было сначала прилететь и сесть, а сделать это ночью и на этой конкретной ВПП, по-моему, было совершенно нереально даже для самого крутого аса. А в светлое время суток англичане уже не дали бы сесть сюда никому ВПП они перекрывали пулемётным огнём, хотя и с довольно большой дистанции. Ну и что прикажете делать?
От невесёлых мыслей меня отвлекли быстрые шаги. А потом, обогнув опустившую ствол пушки к земле подбитую БМД, в окопчик ко мне сползла Ольга Смыслова, в грязных сапогах, позаимствованном у десантников, украшенном многочисленными рваными дырами маскхалате, с сумкой и винтовкой «СВД» (свои импортные стволы она уже использовала по полной и после израсходования патронов позаимствовала у ВДВэшников драгуновскую винтовочку, из которой уже, по-моему, положила с полсотни инглишменов). От неё, как и от всех нас, сильно воняло горелым, а по лицу и волосам была размазана копоть. Хотя, по-моему, её это нисколько не портило. Вид у неё был азартный и, я бы даже сказал, пикантный.
— Чего звал, Андрей, — спросила диверсантка международного класса, кладя винтовку на бруствер. В ночи вокруг неярко светились дотлевающие костры горелых танков и бронемашин и глухо бухали одиночные выстрелы — англичане вели беспокоящий огонь, надеясь, что кто-нибудь из наших начнёт со всей дури палить в ответ и выдаст свою позицию. Нашли дураков...
— Начальство велит нам убираться отсюда, если, конечно, сможем. Лично я себе это представляю как-то слабо. Но они ссылаются на какой-то, якобы предложенный тобой «запасной вариант»? Что ещё за варианты? Почему я о них ничего не знаю?
— Не знаешь потому, что я докладывала наверх по своим каналам. По-моему, других вариантов у нас уже нет. Полоса под обстрелом, и наши «Аны» сесть на неё уже не сумеют...
— Спасибо. Это я уже и без тебя заметил. А ты что конкретно предлагаешь — свалить отсюда на ковре-самолёте или прикинуться апельсинами, как Чебурашка?
— Юморист, — усмехнулась Ольга. — А сейчас уже точно не до шуток. Наш последний шанс сейчас вон там...
И она ткнула пальцем куда-то себе за спину. Кажется, я начал понимать, о чём она — позади хранилища ядерных боеприпасов в большом арочном, открытом с двух сторон железобетонном укрытии (оно тут было одно такое на всю базу) стоял покрытый трёхцветным серо-зелёным камуфляжем четырёхмоторный транспортник «С-130» «Геркулес» (по-моему, это был какой-то предназначенный для специальных операций вариант) и пара готовых к вылету бомбардировщиков F-111.