Наши танки дойдут до Ла-Манша!
Шрифт:
Я осторожно обошёл вокруг машины. Следов какого-либо боя или обстрела в виде пробоин или следов пожара на ней не было. А вот раздербанен КУНГ был основательно — входная дверь кузова так и приржавела в открытом положении, а внутри него были вырваны и унесены в неизвестном направлении даже скамейки и жестяные ящики для оборудования. В кабине водителя кто-то тоже очень основательно покопался, например, начисто срезав обивку с сиденья. Уж зачем это кому-то понадобилось — не знаю. В моторе, судя по неплотно закрытому капоту, тоже успели поковыряться. В общем — очередная пустая, ржавая и разграбленная машина (внешние бензобаки из-под кузова кто-то тоже не поленился оторвать), без человеческих останков и следов какого-либо насилия. За последние три года я видел сотни, если не тысячи подобных транспортных средств разной степени раздолбанности. И что тут ещё сказать — брошен КУНГ давно, это очевидно, как и то, что место для остановки здесь не особо подходящее. А раз так — значит, либо грузовик сломался, либо, как вариант, кончился бензин.
Эти моменты я взял себе на заметку, и мы потихоньку пошли дальше. Ефрейтор смотрел на машину и мои осмотровые действия с ужасом. Хотя он, похоже, на всё так смотрел, в нём и ему подобных буквально всё, что находилось за забором «Форпоста», вызывало страх и дрожь в коленках.
Отойдя на километр или около того, я снова услышал характерный шум — трещали сороки, которых кто-то шуганул.
— Приготовиться, — приказал я радисту. Он присел на корточки, выставив перед собой автомат, а я, подняв карабин, осмотрел через прицел лес впереди себя. Шумело впереди как-то легко, и приближался шум быстро. А значит, это точно были не люди. Жизненный опыт подсказывал, что скорее всего приближалось зверьё в количестве нескольких особей.
Через минуту оптика подтвердила моё предположение — по кромке леса, не особенно таясь, в нашу сторону бежало штук пять зверей. Не особо крупные экземпляры, тёмные и лохматые, то ли собаки, то ли волки, то ли некая помесь, сейчас чего только не бывает. Знакомо, но ничего хорошего, особенно если это «разведка», а основная стая большая, особей из пятнадцати-двадцати, и за этими, первыми, из чащи леса набежит ещё в четыре раза больше таких же. И уж совсем хреново, если это всё-таки волки. Но если их немного — это не смертельно. Несколько удивляло меня другое — собака или волк, видя или, если хотите, чувствуя, человека с оружием, старается его обходить, поскольку видят в нём потенциальную опасность. А эти отчего-то бегут так, словно давно не видели вообще никого из числа тех, кто передвигается на двух ногах. Раз уж они отвыкли от людей, особенно вооружённых выходит, по здешней округе давно никто не ходил и не ходит. Ну-ну.
— Без команды не стрелять! — сказал я ефрейтору и добавил: — Только спокойнее, мы на более-менее открытом месте, их мало, отобьёмся. Вот только шуметь лишний раз не стоит...
С этими словами я закинул карабин за плечо и потянул из бокового кармана своей брезентовой куртки (от комплекта горного обмундирования) предусмотренное именно для таких случаев оружие. Надёжный спутник ВОХРы — револьвер системы «наган» с самодельным глушителем, простой и безотказный.
Отдельные пижоны (особенно на Западе) всегда говорили, что пистолет, мол, лучше револьвера — автоматика, больше патронов в обойме и др. Сторонники же револьвера резонно считают, что если тебе для решения некоего вопроса не хватает пяти-шести патронов в барабане — зачем тебе, дураку, тогда вообще ствол? Я особой разницы между пистолетом и револьвером не видел, просто «наган» проще в обслуживании, да и точность у него местами лучше, чем у «Макарки» или «ТТ». Ну и патроны к «наганам» в наших арсеналах пока не дефицит.
Что же, попробую урегулировать конфликт без шума. А если что пойдёт не так — ефрейтор со своим автоматом вступит.
Звери приближались, шумно дыша и вывалив розоватые языки. Бежали целенаправленно в нашу сторону. По идее разные доморощенные специалисты утверждают, что собака должна тонко чувствовать возможные неприятности, но эти, видимо, были исключением из правил — точно отвыкли от людей, а мне это только на руку. Я не ошибся, зверей было всего пять штук, никакого движения позади них не наблюдалось, а значит, это не стая, а так, мелкое сборище. И, похоже, это были всё-таки собаки, потомки каких-нибудь овчарок или двортерьеров, бывшие цепные друзья человека. Волков я близко несколько раз видел, они несколько крупнее, у них другой окрас, и, что самое главное, волки умнее — они не побегут вот так, по-дурному, всей толпой с расчётом исключительно на испуг.
Когда передние две тёмные зверюги приблизились десятка на три шагов — дистанцию эффективного револьверного выстрела, я поднял «наган».
Первое время отдельные романтические персонажи, до войны державшие собак или просто очень любившие их, много ныли по поводу того, что у них стрелять в пёсиков рука, видите ли, не поднимается. Но гуманисты быстро излечились после того, как вроде бы вполне мирного облика шавки при попытке приманить их куском хлеба или консервов пару-тройку раз остервенело бросались на них, норовя вцепиться прямо в горло «кинологам-любителям» (я
Ну да ладно, чему-чему, а метко стрелять одиночными я за последние несколько лет научился.
Благодаря глушителю звука почти не было так, щелчок бойка и негромкий хлопок. Одна, ближняя, зверюга кувыркнулась в траву — попал. Ещё один выстрел — покатилась в кустарник и вторая. Остальные три, кажется, поняли, что дело неладно, и, передумав бросаться на нас с радистом, разом изменив направление, рванули через кусты в сторону, в глубь леса.
Я успел сделать и третий выстрел — явно попал, но попавшая на мушку зверюга не свалилась, хотя было слышно, как завизжала, практически жалобно. Этой я, похоже, влепил не как первым двум, в башку, а явно куда-то ещё. Ладно, сойдёт. Хотя не убитый, а раненый противник есть бесцельный расход боеприпасов, особенно в нынешних, невесёлых условиях.
Мы молча постояли минут пять, прислушиваясь к окружающим звукам. Поводов для волнения не было — псы вроде бы удрали, всерьёз и надолго.
—Пошли, — сказал я ефрейтору, опуская кисло воняющий порохом револьвер, и добавил: — А то они почти наверняка потом вернутся доедать своих убиенных сородичей. На всякий случай — смотри в оба.
Про доедание это я нисколько не преувеличил. Нынче везде такие правила, что у людей, что у зверей.
Н-да, будь это волки — наверняка пришлось бы ценные автоматные патроны тратить. И результат при этом был бы отнюдь не очевиден. Был у нас случай, когда трое поехали по казённой надобности на «уазике», который заглох по дороге. Вроде два автомата, пистолет, а вот поди же ты — не отбились от волчьей стаи. Их потом нашли, одного в машине, а двоих рядом с ней, загрызенными и прилично объеденными. Правда, там дело было в поле, считай на открытой местности, где некуда бежать и негде прятаться.
Вообще всяких хищников нынче в лесах хватает, только с чем-то кроме одичавших собак и сильно осмелевших за последние годы волков у нас мало кто сталкивался. Медведи и рыси — одиночки и любят тишину и лесную чащу, а нас, военных, в такие места редко заносит. Хотя один наш боец, сержант Чепенко, как-то утверждал, что раз во время патруля встретил в лесу нос к носу рысь, причём не простую, а чёрную. Как-то среагировать он просто не успел, по его словам, котяра исчезла с глаз раньше, чем он успел прицелиться. Но зато это стало поводом рассказывать, что он встретил не кого-нибудь, а «страшного зверя-мутанта», появление которого предвещало ни много ни мало очередной конец всему. Я же на эти его слова резонно предположил, что раз уж в природе бывает чёрный леопард (тот, которого обычно обзывают пантерой), то почему бы и не быть, к примеру, и чёрной рыси? Мало ли в природе феноменов, даже если не принимать во внимание фатально-ядерные дела последних лет. И уж точно встреча с экзотической зверушкой — не повод для дурацких россказней с фатальными пророчествами. Нынче байки насчёт очередного конца света не в моде. Один раз армагедец уже вроде бы был, и что тут поделаешь, если после него уцелели лишь отдельные, оказавшиеся то ли ненужными, то ли лишними для адского костра поленья — все мы. Сбитые лётчики, погорелые танкисты, неумелые ночные сторожа, не талантливо прикидывающиеся пехотинцами, оставшиеся без армии траченные молью генералы и полковники... Всё равно надо как-то жить дальше, ничего тут не поделаешь. Даже если впереди у нас звенящее ничто — времена, когда остатки человечества, которые придут следом за нами, будут колотить друг друга по чрезмерно толстокостным черепам плохо оструганным дубьём, ходить в лаптях и звериных шкурах и топить избы по-чёрному. Если, конечно, окончательно не утратят навыков в плетении лаптей из лыка и постройке бревенчатых срубов....
Ещё охотники говорили, что севернее сейчас стали много чаще, чем до войны, встречать росомах, но сам я вблизи пока что не видел ни одной такой зверюги. И слава богу, на фига же мне встречаться с этим самым злобным на планете зверем, перед которым часто пасуют даже бурые медведи, а чукчи, эвенки и прочие северные народы, как известно, держат росомаху вообще за живое воплощение тамошних злых духов...
За этими размышлениями я сопоставил пару фактов и решил, что, судя по направлению, в котором бежали эти собачки, интересовали их вовсе не мы с ефрейтором, а, вероятнее всего, встреченная нами давеча группа «бредовых бредунов». Всё сходилось — те топали медленно, шумно, да ещё, как водится у подобных им грязнуль, изрядно воняли. Как говорится — мои поздравления, такими темпами эту шестёрку точно очень скоро сожрут, ещё задолго до того, как они отыщут этот свой «Оазис». Хотя, честно говоря, это уже не моё дело.