Наши уже не придут 3
Шрифт:
Всё получилось ровно так, как обещал Ленин. Никакого обмана, ни в духе, ни в букве: Владимир Ильич сказал Аркадию, то тот будет «громоотводом» — так и получилось.
Немиров сам согласился на это, поэтому обижаться на политические перипетии, обрушивавшиеся на его голову, было бы глупо.
«Да и перипетии-то были…» — подумал он. — «Ну, повоевал в Маньчжурии — да я до этого скакал по горам, с винтовкой наперевес… Так даже лучше получилось, хотя горный воздух был очень полезен, если бы не летающие в нём пули…»
—
Насколько известно, Ленин ходит домой только чтобы помыться и одеться в чистое — всё своё время он проводит в кабинете, а также в выездах.
Сотни людей посещают этот кабинет, получают ценные указания и убывают на свои рабочие места, здесь принимаются ключевые решения, определяющие курс страны. В этом кабинете вся исполнительная власть СССР.
— А что будет потом? — поинтересовался Немиров.
— А потом всё снова начнётся, — улыбнулся Ленин.
— Я слаб в метафорах, — признался Аркадий.
— Что ж, тогда объясню для слабометафорных, — вздохнул Владимир Ильич. — Троцкий и его подпольная группировка большей частью выявлена. Мы не ожидали такого масштаба, а также недооценили всю степень народного равнодушия к его персоне, но поставленных целей добились. Твоя роль громоотвода выполнена — больше мы тебя в такой роли использовать не будем. Теперь пришла очередь Свердлова.
— А он не расстроится? — спросил Аркадий. — Это ведь будет означать, что…
— Он и так знает, что я не вижу его своим преемником, — прервал его Ленин. — Ты, как ты метко выразился, списан, поэтому скоро сможешь спокойно возвращаться к своей архиважной работе. За задержки, вызванные этой акцией, прошу прощения.
— Да я не обижаюсь, — равнодушно повёл плечами Немиров. — Что будете делать с Троцким?
— Готовится главный удар по нему, — ответил Ленин. — Товарищ Троцкий уже что-то чувствует, поэтому старается абстрагироваться от специальной комиссии, но это ему поможет мало. Он сам позаботился о том, чтобы в статьях о специальной комиссии всегда мелькала его фамилия. Мы используем тебя, Аркадий, в последний раз, но уже косвенно — поруганная честь красного офицера, героя войны, нечистоплотные члены партии, преследующие корыстные интересы и всё в этой манере.
— Я имею в виду что-то более физическое… — осторожно пояснил Аркадий.
— Нет, — покачал головой Владимир Ильич. — Победа над Троцким должна быть чистой. Он должен быть уничтожен как политическая фигура, а не как человек.
Немиров в этот момент подумал, что Ленин, к этому моменту, должен быть надёжно мёртвым. Но оказалось, что если не стрелять в него в упор, то он будет жить дальше и не будет до конца жизни мучиться от последствий разложения неизвлечённой пули, оказавшейся слишком близко к позвоночнику и травившей его свинцом.
Более того, Аркадий, изучавший этот вопрос сугубо из праздного любопытства, знал, что одна из
А ещё у Ленина есть нехорошая наследственность, которая неизбежно ведёт к развитию атеросклероза, из-за чего неизбежно умрут его сёстры, брат, а также уже умерли отец и мать. А пуля всё существенно осложнила и ускорила.
«Но сейчас он бодренький, весёленький…» — посмотрел Аркадий на Ленина. — «Даже и не скажешь, что он уже полгода как должен был умереть».
Непонятно, сколько он ещё проживёт, но его смерть точно всё резко осложнит. И этот вопрос Аркадий хотел с ним обсудить. Косвенно.
— Так или иначе, но мы уже победили, — произнёс Ленин, слегка озадаченный молчанием Немирова. — У тебя есть какие-нибудь дополнительные вопросы?
— Да, есть один, — кивнул тот. — Культ личности.
— Что? — нахмурился Ленин.
— Я хочу обсудить такое явление, как культ личности, — произнёс Немиров. — Вы же знаете, что это такое?
В кабинет постучали.
— Войдите, — разрешил Владимир Ильич.
Вошёл Иосиф Сталин.
«Иронично», — подумал Аркадий.
— Ты звал меня, — сказал Сталин.
Со Сталиным Немиров встречался по рабочим вопросам. Официально — он зачитывал ему доклад о промежуточных результатах инспекции, неофициально — они обсуждали возможные последствия действий Курчевского в США, а также делились мнениями о возможном будущем проекта «Полезность».
— Садись, — указал Ленин на стул слева от Аркадия. — Интуиция мне подсказывает, что нас с тобой ждёт какой-то если не полезный, то очень интересный разговор… Да, я знаю, что такое культ личности. Поведай нам, что ты надумал по этому поводу?
— На данный момент мне известно о том, что в обществе сложилось мнение, что товарищ Ленин — это безальтернативный лидер, без которого у нас всё посыплется, — заговорил Немиров. — Может, так оно и есть, но у такого положения вещей могут быть далекоидущие последствия.
— Например? — спросил Сталин.
— Да я — вот вам пример, — усмехнулся Аркадий. — Будь этот остракизм взаправду, все мои начинания бы покатились в пропасть, вслед за мной. Все проекты, все десятилетние планы, всё — в пропасть. И не было бы потом ничего. А всё потому, что это слишком крепко завязано на мне. Нельзя, чтобы так было. Получается, как у царей: пришёл новый царь и сразу же начал отменять указы предыдущего. Здесь я вижу аналогию. Если меня сместят и навсегда отправят в Сибирь, хвойные деревья считать, пришедший мне на замену человек может иметь какие-то другие интересы и преследовать какие-то другие цели — и это нас всех ослабит.