Наши уже не придут 3
Шрифт:
Двадцать с лишним снарядов спустя, когда фанера была разорвана в клочья, они увидели испещрённый сквозными отверстиями танк.
— Доклад! — скомандовал полковник Воронов.
— Наводчик — в порядке! — среагировал гвардии старшина Лысань.
— Радист — в порядке! — доложил гвардии лейтенант Граков.
— Механик-водитель — ранен! — доложил гвардии старший сержант Голубев. — И двигатель повреждён — дальше не поедем.
Десанта у них давно нет, высадили ещё у королевского замка, поэтому второе попадание, которое могло кого-то убить, обошлось без последствий для личного состава. А вот броневику досталось…
Ударные отряды, поддерживаемые пулемётным огнём, ворвались в здание, после чего началась интенсивная стрельба и гранатные взрывы.
На подмогу противнику прибыл взвод пехоты, но его встретили интенсивным огнём. Наводчик дубасил по пехоте полубронебойными
— Перезаряжаю! — выкрикнул наводчик.
Бой быстро удалился метров на сто вперёд — другие броневики поехали вперёд, вслед за ударниками.
— Лысань, на прикрытии! — приказал Воронов. — Граков, Голубев — оценить повреждения!
Механик-водитель и радист выбрались из броневика и начали осматривать места попаданий.
— Двигателю конец, — сообщил гвардии старший сержант Голубев. — Больше точно никуда не поедем.
— Десантный отсек разворотило, — сказал гвардии лейтенант Граков. — Но хуже с левым задним колесом — его пробило, вместе с рессорой.
— В полевой мастерской такое не починить, — вздохнул механик-водитель. — Тут только эвакуация в тыл, на завод. Если с колесом ещё что-то можно, то вот с двигателем…
— Ладно, тогда стоим здесь и ждём техников, — принял решение Воронов. — Оружие держите наготове — тут могут быть недобитки.
Примечания:
1 — Бэйянское правительство — ты будешь удивлён, но это снова наша ночная рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь?!» — это, буквально, «Пекинское» правительство, потому что Бэйян с пиньиня– beiyang — Beijing — Пекин. Но вообще, есть момент, из-за которого всё не так просто. Империя Цин, после того, как её макнула головой в унитаз Японская империя, что произошло в ходе японо-китайской войны 1894–1895 годов, решила, что пора, пора заводить армию современного образца. Чтобы принять это решение, Цин потребовалось потерять Тайвань, Пескадорские острова, а также утратить вассалитет Чосона, то бишь, тогда ещё единой Кореи. В качестве костяка будущей армии выбрали относительно современно экипированные войска, появившиеся в ходе крестьянской войны 1850–1864 годов. В общем-то, новые дивизии новых солдат назвали Бэйянской армией, а офицеров для неё обучали в Бэйянском военном училище, которое, буквально, Пекинское военное училище, но расположено оно было в городе Тяньцзинь, который в сотне километров от Пекина. В общем, начали собирать армию, в ходе чего на сцену вышел Юань Шикай, который в этом деятельно участвовал. Это заметила вдовствующая императрица Цыси, которая начала продвигать перспективного генерала, который стал наместником Чжили, а затем и командующим Бэйянской армией. Поначалу она кидала ему подачки и обласкивала, чтобы обеспечить лояльность, а под конец, когда стало ясно, что он начал сильно охреневать, приказала его казнить. Только вот Юань скинул все свои должности регенту наследника Пу И, после чего смылся в родные края. Но в 1908 году Цыси сыграла в ящик, а в 1911 году произошла Синьхайская революция, бросившая в тот же ящик империю Цин. Вот тут-то снова выплыл Юань Шикай, которого назначили премьер-министром, а также главнокомандующим армии. «Я с огромным нежеланием принял эту просьбу. Я люблю демократию…» — должно быть, сказал Юань Шикай. И он даже начал воевать с восставшими республиканцами, где-то наступая, где-то не наступая, но, параллельно с этим, ведя с ними переговоры. Республиканцы оказались упёртыми, даже выбрали президентом Сунь Ятсена, но потом, конечно же, договорились с Юань Шикаем. «Я люблю Республику. Я сложу с себя полномочия, как только кризис разрешится» — должно быть, сказал он. Его назначили президентом Китайской Республики, он принудил императора написать заявление по собственному, после чего начал разбираться с имеющимися проблемами. Инструментом в этом была, конечно же, Бэйянская армия. Погрузившись в ситуацию, он что-то надумал, поэтому сразу же объявил себя пожизненным эль-президенте и разогнал ссаными тряпками Национальное собрание. В 1913 году против него подняли восстание (это громко назвали «Второй Революцией»), так как революционеры подумали, что это диктатура какая-то, а не республика, но он его успешно подавил. В 1915 году он решил сделать каминг-аут: оказалось, что всё это время он был императором, запертым в теле пожизненного президента. Да, с 11 декабря 1915 по 22 марта 1916 года существовала Китайская империя, в которой был император Юань Шикай. Под самый конец он отчётливо осознал, что каминг-аут был сделан ошибочно — выяснилось,
Глава тринадцатая
Шанс, выпадающий один раз в истории
*22 апреля 1921 года*
— … делать-то тут должен? — спросил Аркадий.
— Просто будь там, товарищ Немиров, — ответил Ленин. — Это очень важно для ряда политических процессов.
— Меня поставят о них в известность? — уточнил Аркадий.
Он снова в Брестской крепости, но в гостиничном номере. В гостиницу превратили казарму — разбили её на отдельные комнаты, которые огородили межкомнатными стенами. Строители работали аккуратно, поэтому даже не скажешь, что тут раньше спали тысячи солдат гарнизона крепости…
В качестве оборонительного комплекса эта крепость уже не используется, несмотря на то, что её поддерживают в образцовом состоянии — сейчас она что-то вроде политического центра города.
Тут заседает Совет рабочих и крестьянских депутатов, точнее, как говорят белорусы, «Савет працоўных і сялянскіх дэпутатау», здесь находится городской исполнительный комитет и ряд других государственных структур.
— Позже, — ответил Ленин. — Не по телефону.
— Понял вас, Владимир Ильич, — вздохнул Аркадий. — Но впредь прошу, нет, умоляю, не вмешивать меня в эту ненужную политику — у меня нарушаются планы. А вы не хуже меня знаете, как важна моя работа.
— Знаю, — ответил Ленин. — В следующий раз предупрежу заблаговременно. До встречи, Аркадий Петрович.
— До встречи.
Немиров положил трубку и прошёл к окну.
Главный недостаток этой гостиницы — окна очень маленькие и света из них поступает мало.
«Это какая-то политическая игра», — подумал Аркадий. — «Есть какие-то процессы, происходящие внутри партии, которые Ленин отслеживает и контролирует. И я как-то связан с его интригой. Эх, а я надеялся, что удастся избежать внутрипартийной борьбы…»
Увы, но ни одно его действие не предполагало, что внутрипартийная борьба хоть сколько-нибудь уменьшится. Это политика и политическая борьба между фракциями в рамках любого государства не прекращается ни на секунду.
И у англичан идёт внутренняя борьба, и у французов, и даже у немцев. У всех.
Просто это атрибут системы управления, что кто-то знает или ему кажется, что он знает, как сделать лучше, а кто-то знает, что можно удовлетворить свои нужды и запросы за счёт восхождения по ступеням власти.
Главная проблема — как отличить тех, кто что-то знает, от тех, кто хочет нажиться.
За себя Аркадий точно знал — он давно мог жить где-нибудь в Америке, с кучей денег, которые бы легко мог превратить в ещё большую кучу денег, чтобы хватило до конца жизни. И в ус не дуть.
Но он остался, ради высшей цели. Ведь если и здесь всё закончится точно так же, как в его прошлой жизни, то ради чего вообще это всё?
В дверь номера постучали.
— Войдите!
— Аркадий Петрович, вас зовут, — заглянул в дверь какой-то майор.
«За генералом отправили целого майора», — подумал Немиров. — «И здесь какое-то новое чинопочитание начало формироваться…»
Он надел свой китель, на котором были закреплены Ордена Святого Георгия III-й и IV-й степени, застегнул пуговицы, после чего подпоясался поясным ремнём с наградной шашкой.
Вопрос с ношением старорежимных боевых наград решился ещё в конце 1917 года — разрешили офицерские и солдатские ордена и медали. Разрешались боевые награды за Империалистическую, Русско-японскую, даже Русско-турецкую войну, но исключительно боевые, а всякие «150 лет беспорочной службы» и «В память о коронации Петра I» — исключены, в официальных реестрах не значатся, поэтому официально носить их нельзя.