Наши уже не придут 3
Шрифт:
Транссиб — это данность, с которой нужно работать. Жалобы делу не помогут, поэтому Немиров относился к происходящему стоически.
«Не получится выторговать формальное признание Маньчжурии за будущим СССР — да и хрен с ним, с их признанием», — подумал Немиров. — «Создаст проблемы с китайскими националистами, которые обязательно вылезут в ближайшее время, возможно, как раз на почве отъёма Синьцзяна и Маньчжурии».
Милитаристы уже проигрывают эту войну, поэтому Сунь Ятсен может и не выдержать — есть риск, что он прекратит заниматься тем, чем занимается на
А слухи, упомянутые Лениным — это смутные донесения разведки о том, что японцы собираются организовать высадку в Маньчжурии, согласно достигнутым кулуарным договорённостями с Пекинским правительством.
Увы, проверить эти сведения нельзя, поэтому остаётся лишь ждать.
Если японцы так быстро забыли преподанные уроки и снова полезут на большевиков, то Немиров будет вынужден признать, что император Хирохито и его министры относятся к категории необучаемых.
«Не должны», — подумал Аркадий. — «Слишком свежи раны».
Только вот Маньчжурию Япония видела своей уже очень давно. А ещё это открывает большевикам неограниченный доступ к Корее, что, вообще-то, ужасно.
«Но могут, выходит», — подумал Аркадий. — «Слишком велики потенциальные потери».
Корея — это колония Японии, там всем управляет генерал-губернатор, назначенный премьер-министром и утверждённый императором.
На севере Кореи нет никаких оборонительных укреплений, рельеф пусть и горный, но не сказать, что непреодолимый, а колониальная армия очень малочисленна. В кратчайшие сроки этого не исправить, поэтому есть риск, что китайские коммунисты не остановятся.
Речь о безопасности инвестиций. Японцы защищали свои экономические интересы, когда вмешались в Гражданскую войну в России, потому что понимали, что добром победа большевиков не кончится. Теперь же они в этом уверены, потому что происходит вторжение китайских коммунистов в Маньчжурию.
«Они могут подумать, что Корея — это следующая цель», — подумал Аркадий. — «Слухи слухами, а мы уже отдавливаем им пальцы и будто бы напрашиваемся на жёсткую реакцию».
— Товарищ Алексеев, — обратился Ленин к главнокомандующему. — Можем ли мы как-то ускорить освобождение Маньчжурии?
— У нас есть дальневосточный резерв войск, — произнёс Николай Николаевич. — Но Приморье нужно будет защищать. Можем снять часть войск с Туркестана и направить в пешем порядке в Приморье, а дальневосточный резерв использовать в Маньчжурии.
— Политические последствия, — напомнил Аркадий. — Может получиться так, что мы превратим слухи в реальность.
— Тогда чёрт с ним, с финским мирным договором, — решил Ленин. — Прикажите полковнику Василевскому, чтобы он действовал в обычном порядке. Но на случай, если Япония решит вмешаться, официально сообщите Маньчжурскому Совету рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, что мы готовы оказать поддержку в отражении любой империалистической агрессии.
— Наверное, будет разумно пригласить в Петроград маньчжурскую делегацию, — предложил Чичерин, сидящий в кресле в углу комнаты.
Георгий Васильевич нужен здесь, чтобы уточнить,
— Пригласите, товарищ Чичерин, — кивнул Владимир Ильич. — Что же до завершения войны с Финляндией — товарищ Алексеев, я думаю, что нужно начать переброску сил в Петроградскую губернию и добивать остатки их армии. Необходимо осадить Гельсингфорс, а затем навязывать мирные переговоры. Маннергейм уже должен был понять, что в эту аферу впутываться не стоило — он будет склонен принять наши условия и прекратить эту не нужную никому войну.
Аркадия уже ознакомили с новой картой Финляндии.
Северная граница будет проходить по реке Оулуйоки, на берегах которой стоит город Оулу, а восточная будет проходить очень близко к Гельсингфорсу.
Ленин задумал хитрый ход — Финляндия, которая какая угодно, но не дружелюбная Советской России, оказывается окружённой Советской Карело-Финской Республикой, которая потом, в будущем, присоединится к СССР.
Карелы и малые финно-угорские народы в Финляндии никак не представлены. Саамов, например, финны держат в чёрном теле, хотя самих финнов исторически недавно гнобили шведы, а затем душили в крепких объятиях цари…
Идея Ленина — дать в новообразованной республике власть финно-угорским народам, саамам, карелам и прочим, чтобы они развивались автономно от финнов, которые в ином случае, неизбежно, ассимилируют их.
Финно-карельская Республика, скорее всего, войдёт в состав Советской России, на правах автономной республики, потому что плотность населения тех мест не позволяет говорить о каком-то серьёзном промышленном развитии.
«Кастрированной Финляндии потом будет очень тяжело помогать Гитлеру строить концлагеря», — подумал Аркадий. — «Хотя я считал и считаю, что эти эксперименты до добра не доведут — надо кончать Маннергейма и его клику, после чего устанавливать в Финляндии власть Советов».
Но Ленин не хочет осложнять и без того сложные отношения с Антантой. Она с трудом прожевала первый кактус — очередной раздел Польши…
Идея с «оттяпыванием» кусков стран, на его взгляд, является менее болезненной процедурой, чем полная смена режима.
«Сомнительно, но…» — подумал Немиров. — «Да кто меня послушает?»
Он уже устал твердить, что мира с этими людьми не будет, мирное сосуществование просто невозможно, а спокойно жить они никому не дадут — всё происходящее является подрывом их авторитета на мировой арене.
«Это именно что арена, а не площадка для дипломатии», — пришла в голову Аркадия мысль. — «Гладиаторская арена. Амфитеатр, на котором режутся глотки миллионов, но не на потеху публике, а ради сугубо материальных интересов».
— Товарищ Чичерин, вы поняли свою задачу? — спросил Ленин.
— Понял, — кивнул дипломат.
— А вы, товарищ Алексеев? — перевёл Владимир Ильич взгляд на генерал-полковника.
— Так точно, товарищ Ленин, — поднялся с дивана и козырнул тот.
— Попрошу вас возвращаться к своим делам, — улыбнулся Владимир Ильич. — А вас, товарищ Немиров, я попрошу остаться.