Наши уже не придут 4
Шрифт:
Двум батальонам при десяти броневиках не чинили препятствий, они шли спокойно, как к себе домой, с твёрдой уверенностью, что всё идёт по плану.
В окно кабинета Немирова «постучали» бронебойные пули. Снайпер на стене, но жить ему осталось недолго. Экспериментальное стекло блестяще прошло испытание — внутрь не проникла ни одна пуля.
Дзержинский воспринял это спокойно, так как точно знал, что это произойдёт — идея в том, чтобы напугать Немирова, который должен покинуть кабинет и напороться на Митрофана Русакова.
Увы,
Русаков попался на попытке пронести оружие для себя и пары ребят из сталинского секретариата — ребята тоже на Лубянке.
Единственным человеком, у которого не было «кротов» в ведомстве, что не очень-то удивительно, оказался Дзержинский. Он очень хорошо проверяет своих подчинённых на предмет любой, даже совсем незначительной, уязвимости.
Заговорщики тоже кое-что умели в сфере разведки, поэтому прекрасно осведомлены о главных угрозах их плану. И у этих угроз есть фамилии: Немиров, Сталин и Дзержинский. Это тоже своеобразный триумвират «лоялистов».
Без Дзержинского, успешно превратившего ОГПУ в передовую разведывательную и контрразведывательную службу, всё это было бы попросту невозможно. Аркадий бы уже давно был мёртв, не будь Феликса.
Это совершенно иная плоскость жизнедеятельности, почти чуждая Немирову, но очень близкая Дзержинскому. Если Аркадий в ней пусть и плавает, но очень мелко, то вот Феликс — это местная глубоководная рыба.
По ударникам, начавшим штурм Кремля, уже открыли огонь расчёты, вооружённые новейшими едиными пулемётами ПД-25. Они были замаскированы в зданиях и начали стрелять по сигналу.
Из замаскированных укрытий выехали броневики НН-2, а также два танка Т-10М. Броневики до этого прятали в кремлёвских гаражах, а танки стояли на Красной площади, якобы как выставочные экспонаты.
Вероятно, ударники стреляют по танкам из противотанковых винтовок калибра 12,7 миллиметров, но всё это тщетно.
— Слышал, что вы уже третьего запланировали, — произнёс Дзержинский.
— Да, — подтвердил Аркадий. — Софья рассказала?
— А кто же ещё? — усмехнулся Феликс и отпил чая из стакана.
Всё спланировано за недели до этого, поэтому Немиров лишь слегка нервничал, а Дзержинский был абсолютно спокоен. На каждое действие заговорщиков было выработано противодействие, поэтому объективных причин волноваться не было.
У Аркадия ранее промелькнула идея начала переговоров с красноармейцами, поддавшимися вербовке заговорщиками, но потом он понял, что это повлечёт лишь дополнительные потери — холодный расчёт показывал, что кратковременная жестокость позволит сохранить больше жизней.
Затрезвонил телефон.
— Товарищ генерал-лейтенант, — раздался из динамика голос Удальского. — Вражеские ударные подразделения разоружены и захвачены.
—
— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! — ответил генерал-майор Удальский.
Феликсу Эдмундовичу тоже кто-то позвонил.
— Так, — произнёс тот. — Так. Да, понятно. Хорошо. Проследите, чтобы не случилось ничего нештатного.
Он положил трубку и посмотрел на Аркадия ничего не выражающим взглядом.
— Твой «Бонд» выполнил поставленную задачу, — произнёс Феликс. — Заговорщики арестованы в полном, кхм-кхм, составе.
— Значит, не подвёл Николашка? — заулыбался Аркадий.
— Не подвёл, — усмехнулся Феликс. — Хоть и низкий очень, зато удалой. Докладывают, что он лично обезвредил Зиновьева и не позволил ему застрелиться.
Был у Аркадия один очень старый проект, тесно связанный с проектом «Полезность»: в 1920-м году Дзержинский помог найти Николая Ивановича Ежова, который уже начал продвигаться по партийной линии в Петрограде и очень стремился попасть в ОГПУ. И Аркадий помог Ежову попасть в ОГПУ, но совсем не так, как тот планировал…
Проект «Бонд» длится уже восьмой год и включает в себя углубленную подготовку нелегального агента для внедрения в западные страны. Ежов владеет четырьмя языками, знает, как живут на Западе, хорошо осведомлён об их ценностях, в совершенстве овладел искусством агентурной работы, боевая подготовка его проведена на высшем уровне, а самое главное — у него есть железобетонная мотивация.
Его очень хорошо изучили в Психиатрическом отделе Управления психологии, выявили его недостатки и обратили их в преимущества — Ежов теперь прекрасно знает, за что именно борется и бороться будет не ради идеологии, а ради своих интересов и своих удовольствий.
Такое патологическое отклонение, как садизм, трогать не стали, а вот намечавшуюся паранойю, проявившуюся склонность к алкоголизму и вчерне наметившуюся депрессию успешно купировали.
Это был эксперимент, увенчавшийся успехом.
Ежов хоть сейчас может выступать в импровизации на подмостках лучших мировых театров — он сам верит в данные ему легенды, поэтому может втереться в доверие любой социальной группы.
Полевые испытания показали, что он может стать своим даже среди националистов — партизанившие в горах Киргизской ССР корниловцы запомнили его мастерство до конца их жизней…
Николай точно знает, чего хочет — он хочет насилия. И пока есть Центр, пока есть внешние враги СССР, насилие будет продолжаться. Он убеждён, что больше никто не создаст ему таких условий, поэтому очень крепко держится за свою работу.
И полтора месяца назад Аркадий решил, что нужно финальное испытание.
Ежов, официально имеющий звание подполковника ОГПУ, «переметнулся» к заговорщикам, легко втёрся к ним в доверие, грамотно «раскрыв секреты», а также потребовал для себя места Дзержинского.