Наши уже не придут 4
Шрифт:
Итальянская «Corriere della Sera», которую уже успели наскоро перевести для Аркадия, верноподданнически вопрошала: «А что скажет Дуче?», после чего наводила читателя на мысль, что фашистская стабильность — это надёжнее, чем капиталистический хаос.
Советская же «Правда» пела дифирамбы Владимиру Ильичу, так как он, в очередной раз, оказался прав. Также немного славы досталось Карлу Марксу, который создал учение всесильное, по причине верности. И тут Аркадий даже не стал спорить — Маркс, действительно, предсказал механизмы возникновения экономических кризисов в капиталистической системе,
Японская «Asahi Shimbun» вообще не переживала за США, но выражала надежду, что японское правительство предпримет все меры для укрепления внутренней экономики Японской империи, чтобы снизить зависимость от американцев.
Дочитав газеты и пометив карандашом лучшие места, Аркадий вынес их к Степану.
— Перепечатай помеченные места, — попросил он. — Можешь даже Елизавету попросить, хе-хе…
Ванечкин смутился. Немирову хорошо известно, что его секретарь не теряет время зря и планомерно штурмует одну неприступную крепость из Отдела документационного обеспечения и машинописи. Высокая пепельная блондинка с кристально голубыми глазами, будто сошедшая прямо с агитплакатов Гитлера, спортивного телосложения, до сих пор не замужем, что старательно пытается исправить Степан — Аркадий ему не мешал, а даже способствовал.
— Скажи, что я попросил, — улыбнулся он.
— Спасибо, Аркадий Петрович, — поблагодарил его Ванечкин.
Настроение у Немирова было преотличным, поэтому он пошёл к Чичерину чуть ли не вприпрыжку. Радоваться было чему — все эти годы экономии и аккумуляции золота были не зря, очень не зря.
В прошлом году и в начале этого года даже пришлось залезть в запасники Эрмитажа и других коллекций, чтобы продать несколько тысяч картин разной ценности, что суммарно принесло тридцать тонн золота.
Да, было много возмущений, но тридцать тонн золота — это тридцать тонн золота. Уже в следующем году они будут стоить гораздо больше, чем сегодня, а через пару лет многократно больше, чем через тот год. В станках, технологиях и прочих активах США и Европы…
— Здравствуйте, Георгий Васильевич! — вошёл Аркадий в кабинет главного в СССР дипломата и торговца пушками.
— Здравствуйте, — кивнул ему Чичерин, после чего отпил из чашки. — Чаю?
— Не откажусь, — ответил Аркадий и сел за стол.
— Предполагаю, вы из-за новостей, полностью подтвердивших правоту товарища Ленина и, соответственно, вашу? — верно понял всё Чичерин.
— Именно! — кивнул Аркадий и принял фарфоровую чашку с чёрным чаем. — Мне видится слишком преждевременным использовать в торговле золото. Лучше всего для этого подходит иностранная валюта, которую мы должны использовать смело, но аккуратно. Нам не нужна острая реакция буржуазных правительств на происходящий грабёж.
— Но это ведь и есть грабёж, — улыбнулся Чичерин, после чего подвинул к нему блюдце с пятнистым шоколадным печеньем. — Угощайтесь.
— Благодарю, — кивнул Аркадий и взял одно легко крошащееся печенье. — Да, грабёж. Но кто виноват? Я?
— Никто, как и всегда, не виноват, оно всё само… — вздохнул Георгий Васильевич. — И я, пусть и больше многих убеждён в вашем
— Поэтому-то нам и нужно строго придерживаться выбранной экономической стратегии, — сказал Аркадий. — Будь мы действительными архитекторами чего-то подобного, мы бы легко могли предусмотреть точную реакцию промышленников и правительств, но, увы, сейчас они способны на что угодно. Так что действуем исключительно осторожно, берём помалу, но много…
— Я буду действовать по плану, — произнёс Чичерин. — Но, насколько мне известно, сейчас лучше не торопиться.
— Верно, — кивнул Аркадий, после чего решительно взял ещё одну печеньку из блюдца. — Кризис должен достичь пика, который мы просто обязаны не прохлопать.
В его прошлой жизни он пережил целых два мировых экономических кризиса. Первый был в самом конце 20-х, а второй непосредственно перед Третьей мировой. Причём последний для него кризис во многом и спровоцировал эту последнюю войну. Это должно было быть что-то маленькое, быстрое и победоносное, но не получилось.
— Итак, у меня есть список из двух сотен средних предприятий, которые бы отлично смотрелись в нашей экономике, — Аркадий достал из планшета документ. — Нам нужно всё очень тщательно обдумать…
*17 ноября 1929 года*
— И что он сказал? — спросил Геннадий Парфёнов.
— Я был рядом, поэтому услышал, твёрдо и чётко: это коррекция рынка, которая закончится в ближайшее время, — ответил Леонид Курчевский.
— Ха-ха-ха!!! — рассмеялся Кирилл Смутин, куривший у бортика бассейна.
Потушив сигарету в пепельнице, он оттолкнулся от бортика и продолжил купание.
— Забавный парень этот Гувер… — произнёс Парфёнов.
— Да, забавный, — согласился Курчевский. — И он со мной был довольно милым: сказал, что мои действия по сокращению безработицы — это блистательное проявление истинного американского духа.
— Ещё и милашка, каких поискать, ха-ха… — усмехнулся Геннадий.
А Леонид всё это время занимался снятием сливок с рынка труда. Очень многие предприятия среднего и некоторые предприятия крупного бизнеса не придумали ничего лучше, чем начать массовые сокращения — они рассчитывали выжить за счёт уменьшения трат на зарплаты и сокращения объёмов производства.
Но перед Курчевским стояла противоположная задача — превратить свою двухцентовую лапшу в одноцентовую. Достичь этого можно было только за счёт расширения производства, чтобы удешевить единицу товара.
Предварительно, поставленную перед собой задачу он уже выполнил примерно на 95% — в следующем месяце его стандартная лапша быстрого приготовления будет стоить ровно один цент. Лапша класса «экстра» станет двухцентовой, а её «четырёхцентовое место» займёт лапша класса «премиум». Лапша класса «люкс» в цене не изменилась — она как стоила двадцать центов, так и стоит, потому что сильно дешевле её не сделать, ведь там применяется много вяленого мяса и недешёвых специй. Да и аудитория у неё не та, которая считает центы у кассы…