Наши уже не придут 5
Шрифт:
Поэтому Пётр решил, что пора.
Он сам уже очень стар, ему семьдесят четыре года — старые раны тревожат, сон уже не тот, а дело всей жизни так и не сдвинулось с мёртвой точки.
«Нужен плацдарм для тех, кто продолжит моё дело», — привёл он себе ещё один аргумент «за». — «Сейчас мы тут на птичьих правах — Айяла не на пустом месте угрожал изгнать нас».
На самом деле, Айяла просто не до конца понимает реальное положение вещей, поэтому нашёл уместными угрозы. Но единственное, к чему могла привести попытка воплощения угрозы — это то,
Асуньсон, несколько часов как отошедший ко сну, скоро будет растревожен.
Штурмовые роты уже начали арест и разоружение гарнизонов, офицеры парагвайской армии тоже подвергаются адресным арестам, а к дому президента выехало две роты из батальона специальных сил.
Эусебио Айяла не увидит сегодняшний рассвет.
Легенду, обосновывающую происходящее, придумали отличную — угроза государственного переворота со стороны военной верхушки, вовремя предотвращённая РОА. К сожалению, президента спасти не удастся, как и многих сенаторов Конгресса Парагвая…
Южноамериканские военные очень часто устраивают госперевороты, поэтому это даже никого сильно не удивит. В новейшей истории Парагвая такое происходило неоднократно и даже как-то странно, что последние лет двадцать не случалось ничего подобного.
Телеграфы, телефоны, причалы, вокзал — всё уже берётся под контроль.
С Бразилией и остальными соседями придётся как-то договариваться, но Пётр не видел в этом особых сложностей. Напротив, остальные будут даже рады тому, что такой радикал, как Айяла, «уйдёт». Никто не хочет новой войны, особенно если в ней проглядывают аллюзии на травматический опыт войны Тройственного союза…
А потом, после того, как фактическая власть будет взята, Пётр объявит военное положение «до выяснения обстоятельств», после чего, постепенно, раздавит оппозицию и проведёт выборы.
«Выборы легитимизируют власть…» — подумал он. — «Какой бы порочной она ни была, но выборы смывают с неё большую часть порочности…»
Зазвонил телефон.
— Полковник Гоффман, — представился звонивший. — Казармы взяты под контроль, личный состав сложил оружие.
— Понял вас, — ответил Столыпин и положил трубку.
Уже после того, как он легитимизирует власть, начнётся радикальный передел. Под видом национализации он отнимет у местных крупных промышленников все их предприятия, после чего передаст их в руки надёжных людей.
А вот уже после того, как промышленность окажется под его контролем, он займётся аграрным вопросом.
В Парагвае слишком много латифундистов, которые ещё и жадно нахапали себе территорий в недавно присоединённых регионах.
Это предстоит изменить — землю отнять, а затем распределить между выслужившимися офицерами и солдатами.
Он обещал своим солдатам землю, чтобы было на чём стоять и с чего кормить себя и своих детей. Площади большие, хватит на всех ветеранов…
После этого нужно будет восстанавливать экономику и у Петра уже есть рецепт. Как бы он ни относился к персоне Курчевского, но этот
Снова зазвонил телефон.
— Сопротивление президентской гвардии успешно подавлено, — сообщил полковник Гоффман. — Президента, к сожалению, спасти не удалось.
— Это прискорбно, — вздохнул Пётр Аркадьевич.
Нужное количество трупов «нападавших» уже заготовлено, поэтому специально обученные люди скоро начнут инсценировку штурма президентского дома неизвестными.
Дело будет выглядеть шитым белыми нитями, поэтому первые полгода правления станут самыми критическими, что потребует безжалостных репрессий против любых недовольных. Особенно важно будет репрессировать верхушку парагвайской армии.
Но Пётр уже давно готов к этому — для себя он уже всё давно объяснил. Это нужно ради мира в регионе и для спасения Парагвая.
*20 сентября 1936 года*
В зале заседаний царила напряжённая атмосфера. Аркадий не до конца понимал, чего это все нервничают — вроде бы, ничего страшного за последние дни не происходило…
— Товарищ Эйтингтон, начинайте доклад, — сказал Иосиф Сталин.
— Начну с оценки последствий произошедшего госпереворота в Парагвае, — заговорил председатель КГБ. — Произошедшее всколыхнуло белогвардейское эмигрантское сообщество по всему миру и, к сегодняшнему дню, вызвало массовую миграцию белогвардейцев, живущих в разных странах, в Южную Америку, точнее, в Парагвай.
Он перелистнул страницу в папке.
— Из СССР заявки на выезд в Народный комиссариат иностранных дел подало уже свыше семидесяти тысяч человек, — продолжил он. — И это число растёт изо дня в день. Выезжают они в Аргентину, но очевидно, что это лишь переходный пункт их истинного маршрута.
— Что предлагаете делать с этим? — спросил Анастас Микоян.
— А нужно что-то делать? — усмехнулся Аркадий.
— Поясните свою точку зрения, — попросил его Калинин.
— Да пусть уезжают! — ответил Немиров. — Товарищу Эйтингтону нужно лишь продолжать делать свою работу, то есть, наполнять картотеку убывших за рубеж. А нам остаётся только радоваться, что все эти тайные поклонники Белого движения уезжают.
— Но это… — начал Микоян, но не смог сформулировать контраргумент и замолк.
— Я воспринимаю исход тайных сторонников Белого движения и им сочувствующих как положительное явление, — продолжил Аркадий. — Если им не нравится то, во что превратился Советский Союз, после всех наших титанических усилий, направленных на улучшение жизни граждан, то пусть плывут в Парагвай и своими глазами смотрят на то, во что превратит эту страну человек, взявший власть путём государственного переворота.