Наши уже не придут 5
Шрифт:
— Ни письма, ни весточки… — посетовала расстроенная Мария Константиновна.
— Мне жаль, — произнёс Леонид.
— Но не будем о грустном, — сказала хозяйка этих роскошных апартаментов. — Капитан Швоб приехал не просто так.
— Да, я приехал, чтобы обсудить некоторые возможности, которые возникли в Парагвае, — кивнул посланник Столыпина. — И я хотел бы обсудить их со всеми вами.
Он многозначительно посмотрел на последнего неизвестного, одетого в мундир с отличительными знаками лейб-гвардии Семёновского полка.
—
Вероятно, это был очередной «фаворит». Доподлинно известно, что никаких интимных связей «фавор» не предполагает, ведь Бострем свято блюдёт верность своему покойному мужу, но зато даёт некоторые материальные преференции — на «фаворитах» Мария Константиновна не экономит…
Она прекрасно знает, что её уже прозвали русской императрицей Гарлема, поэтому старается выставлять своё «императорское поведение» напоказ, чтобы подтвердить подобную репутацию.
Бывший лейб-гвардеец с готовностью покинул обеденный зал. Понимает, что сейчас будут обсуждаться слишком серьёзные для такого несерьёзного человека вещи.
— Господин Столыпин хочет донести до вас, уважаемые дамы и господа, что скоро в Парагвае произойдут очень значимые изменения, которые скажутся не только на самом Парагвае, но и, возможно, на всём эмигрантском сообществе, — сообщил капитан Швоб.
— Переворот? — спросила Мария Константиновна.
Судя по изменившемуся лицу Швоба, который потратил слишком много времени, чтобы вернуть ему нейтральное выражение, она задала очень правильный вопрос.
— Возможно, — произнёс посланник и, тем самым, подтвердил её догадку.
— И чем это нам всем грозит? — с усмешкой поинтересовалась Марфа Кирилловна Бочкарёва.
Леонид, старавшийся внимательно наблюдать за выражениями лиц всех присутствующих, уже отметил для себя, что она напряглась, когда Бострем заговорила о Немирове.
Он прекрасно знал, что Марфа и Пахом — это не люди Центра. У них были или до сих пор есть какие-то общие дела, но эти двое сами по себе, живут, наслаждаются жизнью в роскоши, делают бизнес и в ус не дуют.
Политических предпочтений у этих двоих, в отличие от Бострем, нет — это деловые люди, которое просто хотят тишины для своих денег. По внешнему виду не скажешь, что они бывшие крестьяне, но их аполитичность и простые желания выдают в них бывших крестьян с головой. Этого никак не вытравить.
В свете того, что Бострем бежала из России по совету Немирова, Бочкарёва и Семёнов тоже могли бежать с его подачи — во всяком случае, сделали это они сильно заранее…
— Никаких угроз для вас в этом нет, — не понял или не пожелал понять сарказма капитан. — Напротив, господин Столыпин предлагает полную свободу для инвестиций — Парагвай является очень интересным регионом, в котором очень удобно делать бизнес…
Это значит, что Столыпину страшно оставаться наедине с окружающими странами. Его власть, скорее всего,
— Он выставляет Парагвай на продажу? — поинтересовался Пахом.
— Нет, — покачал головой капитан Швоб. — Он предлагает вам возможность инвестировать в Парагвай, предлагает очень низкие налоги, а также полное содействие со стороны правительства.
— Сомнительно… — произнёс Леонид.
У него уже есть опыт захвата стран и выгоды от подобных предприятий возможны только при одном условии — гарантированная стабильность. Парагвай после переворота — это что угодно, кроме стабильности. И это плохо для бизнеса.
Марфа и Пахом понимали это не хуже, чем Леонид, поэтому на их лицах был виден неприкрытый скепсис.
— Это же русские люди! — вмешалась в разговор Мария Константиновна. — Неужели вы не готовы поддержать русское дело?!
— Не убедили, — произнёс Пахом. — Где было русское дело, когда я батрачил на помещика? А где оно было, когда я гиб в потогонке, в Астрахани?
Его слова сильно не понравились Бострем, но она о Пахоме и его биографии всё давно и прекрасно знала, поэтому лишь недовольно поморщилась, сдержавшись от каких-либо реплик. Он вхож в её дом не за происхождение, а за своё безумное состояние — она кормится отчасти и с его компаний.
— Мы — бизнесмены, — более нейтрально выразила свою позицию Марфа. — Как мы можем быть уверены, что не выкинем наши деньги в море?
— Господин Столыпин лично гарантирует это, — ответил Швоб.
— При всём уважении, но этого мало, — покачал головой Курчевский. — Нам нужно что-то более весомое…
— Вы хотите получить земли, — наконец-то, всё понял капитан.
— Схватываешь почти на лету, — усмехнулась Марфа.
— Могли бы кого-то поумнее прислать, — вздохнул Пахом.
— Да, вы всё верно поняли, — кивнул Леонид. — Нам нужны земли, которые мы сможем использовать так, как захотим. А взамен мы готовы начать инвестиции в Парагвай.
Как защищать приобретаемые земли он знает — у него для этого есть специальная компания, очень хорошо известная во всём мире, а об остальном можно не беспокоиться, так как инвестиции в Парагвай будут копеечными, ведь это маленькая страна…
— Пусть приплывает в Нью-Йорк сам, — произнёс Пахом.
— Да, мы больше не хотим беседовать со всякими посыльными, — вторила ему Марфа.
— Обязуюсь встретить его как короля, — улыбнулся Леонид. — И прошу передать ему, чтобы у него были предметные предложения, ведь все мы очень занятые люди…
— Вы закончили унижать капитана? — нейтральным тоном поинтересовалась Мария Константиновна.
— Да, можете возвращать своего лейб-гвардейца, госпожа Бострем, — кивнула Марфа.
— Я уже давно смотрю на этих соблазнительных креветок… — произнёс Леонид и подвинул к себе блюдо.