Наши уже не придут 6
Шрифт:
После его слов наступила оглушительная тишина, в которой резко прозвучали шаги Немирова к лейтенанту Зияру.
Аркадий прикрепил «Золотую звезду» на грудь лейтенанту, а затем закрепил рядом «Орден Ленина». Он посмотрел на Зияра вопросительно, а тот очухался:
— Служу Советскому Союзу!!!
Раздались оглушительные аплодисменты.
— Красноармеец Смирнов Сергей Трофимович! — продолжил Левитан. — За спасение своего подразделения…
Награждения следовали одно за другим. Офицеры и красноармейцы получали заслуженные награды, а народные депутаты рукоплескали им.
После того, как
— Полковник Иванов Пётр Дмитриевич! — провозгласил Левитан. — За образцовое командование и решительные и самоотверженные действия в окружении, приведшие к развитию контрнаступления Красной Армии! Активные действия его полка привели к отвлечению большого количества сил немецко-фашистских и румынских захватчиков, что облегчило фронту ход стратегического наступления!
«Это один из тех самых „плацдармов“ Василевского», — подумал Аркадий. — «Рискованное действие, давшее щедрые плоды».
На кафедру поднялся отец погибшего офицера. На старорежимной форме с погонами фельдфебеля имеются награды: он полный кавалер «Георгиевского креста», а также имеет «знак отличия беспорочной службы».
На морщинистых щеках его были слёзы, он твёрдой рукой принял от Аркадия коробочки с «Золотой звездой» и «Орденом Ленина».
— От имени Верховного Совета СССР и от меня лично, выражаю вам благодарность, — сказал Немиров, пожав руку Дмитрию Иванову.
— А я ведь с вами всю войну прошёл, ваше высокоблагородие, — произнёс тот. — Меня вы сберегли, а вот Петю моего ваши офицеры сберечь не смогли. Видать, немец нынче сильнее.
— Сильнее, — кивнул Аркадий. — Но наши силы неисчислимы. И победа будет за нами.
Глава четвертая
Производственное наследие
*24 июня 1940 года*
— … а остальные — подождите в гостиной, — приказал Адольф.
Тон его был очень спокоен, но Герман знал его слишком хорошо и легко определял, когда фюрер действительно спокоен, а когда только делает вид.
В присутствии всех рейхсминистров он решил не срываться, поэтому в кабинете остались только люди из ближнего круга и генералы.
— Как это понимать?! — выкрикнул Адольф, когда дверь кабинета закрылась. Как это понимать?! Объяснитесь!!! Лист, фон Бок, Йодль — отвечайте! Я жду!
Но генералы знали, что тот, кто ответит, навлечёт на себя основной гнев фюрера. Поэтому они молчали.
Наконец, когда молчание слишком затянулось, слово взял Йодль.
— Ситуация ещё далека от критической, — заговорил он. — Последствия этого локального провала уже минимизированы — мы потеряли безвозвратно лишь 131 тысячу солдат Вермахта и СС. Основную тяжесть потерь понесли румынские и болгарские войска, поэтому…
— Мне плевать на этих недолюдей! — перебил его Адольф. — Меня волнует то, что никто ещё не предоставил мне новый план!!!
Геринг с трудом сдержал довольную улыбку. Рейхсканцлер настроен конструктивно — он очень зол, но не в настроении просто срываться. Ему хочется разобраться в ситуации.
— Но у нас есть план, мой фюрер, — возразил генерал Йодль. — «Барбаросса» требует некоторой
— Больше подробностей, — потребовал Адольф Гитлер. — Что вы придумали?
— Удар по Польше, мой фюрер, — ответил генерал. — И теперь это вопрос безопасности границ рейха.
— Предлагаешь пробить линию Ленина? — поморщившись, спросил рейхсканцлер.
— Она не является неприступной, — заявил Альфред Йодль. — Преодолеть её возможно, но на это потребуется много сил и ресурсов. После того, как линия обороны будет преодолена, мы сможем продвигаться вглубь вражеских территорий.
— Я верно понимаю, что уже существует детально проработанный план прорыва вражеской обороны? — спросил Гитлер.
За годы до начала войны генералитет, хорошо знакомый с конструкцией Линии Ленина, даже не рассматривал варианта её преодоления. Герман хорошо помнил слова Манштейна: «Это будет неоправданно дорого и по материальным, и по людским потерям».
— Ещё нет, мой фюрер, — покачал головой генерал. — Но разработкой такого плана, в инициативном порядке, занимается генерал Гудериан.
— Какие потери вы прогнозируете? — спросил рейхсканцлер.
— Возможные потери ещё предстоит оценить, мой фюрер, — ответил Йодль. — Но если большевики начнут контрнаступление с опорой на Линию Ленина, то…
Он замолк.
Все прекрасно поняли, что произойдёт в таком случае.
— Прорабатывайте план Гудериана, — приказал Гитлер. — Ожидаю подробный отчёт у себя на столе в течение недели. Завтра в полдень соберите здесь Верховное командование Вермахта. Можете идти. Все, кроме Геринга, Гиммлера, Геббельса, Тодта и Заура.
Генералы покинули кабинет, а рейхсканцлер встал из-за стола и прошёл к большому глобусу, стоящему между двумя книжными шкафами.
— Это лишь небольшая неприятность, — произнёс он, прокрутив глобус до Восточной Европы. — Румыны и болгары помешали немецкому оружию взять верх, но ничего, это всего лишь цыгане и славяне — недочеловеки… Герман, что говорят конструкторы?
— Новости неутешительные, мой фюрер, — вздохнул Геринг. — Мы сильно недооценили техническую оснащённость противника. Данные из Испании сильно устарели и больше не соответствуют действительности.
Рейхсканцлер уже знает о том, что 30-миллиметровые автоматические пушки стали вспомогательным оружием, а в роли основного теперь выступает 57-миллиметровое орудие ЗиЛ-4М — об этом все знают. Но чего он ещё не знает…
— Защищённость нового танка Т-14АМ-2 увеличена почти в полтора раза — обстрел захваченных образцов показал почти полную неуязвимость этого танка для наших 5-сантиметровых орудий на дистанции свыше 1000 метров, — продолжил Геринг. — Предлагается отказаться от 5-сантиметрового орудия на Panzerkampfwagen III и оснастить Panzerkampfwagen IV, как более подходящий для этого, длинноствольными 7,5-сантиметровыми орудиями. Мы провели предварительные расчёты — установка на этот танк длинноствольного орудия, которое предполагается переделать из перспективной пушки PaK 40, уже успешно испытанной на САУ Sturmgeschutz III в варианте StuK 40, сильно изменит балансировку танка и ухудшит ряд его характеристик.