Наши уже не придут 6
Шрифт:
— Нет, мой фюрер, — покачал головой покрасневший Геринг.
Ему было очень неприятно, что его чехвостит соратник, но хорошо, что это происходит в «ближнем кругу».
— У тебя есть ответы? — спросил Гитлер.
— Да, мой фюрер, — выдохнул Герман. — Они, возможно, вам не понравятся.
— А я здесь не для того, чтобы мне угождали! — воскликнул Гитлер. — Перед нами стоит великая миссия защиты нашей цивилизации и расы от орд дикарей и недочеловеков! А ты не можешь мне ответить на простой вопрос?!
Он
— Чем мы тут, по-твоему, занимаемся, Герман?!
Герингу это надоело, поэтому он решился.
— Управление вооружений сухопутных сил разместило заказ на копирование танка Т-14АМ-2! — выпалил он.
Повисла глубокая и тяжёлая пауза. Гитлер приоткрыл рот, Гиммлер ухмыльнулся, а Геббельс начал смотреть на Геринга ещё более насупленным взглядом.
А Тодт и Заур пытались слиться с интерьером, чтобы им, если что-то вдруг, не прилетело глобусом или писчими принадлежностями со стола…
— Вы хотите предать арийскую инженерную и военную школу? — спросил Гитлер. — Вы хотите растоптать это наследие, которое наши товарищи сумели по крупицам сохранить и развить? Хотите отбросить их память и бездумно скопировать поделку безумных варваров? А может, мы их просто купим у наследничков Ленина?! А что такого?! Я слышал, все так делают! Даже французы, через турок, купили себе десяток устаревших Т-14! И ничего, катаются! Их лягушачья гордость не уязвлена! А чем мы хуже лягушатников?!
— Конструкторы «Майбаха», «Хеншеля», «МАНа», «Даймлер-Бенца» и «Порше» написали экспертное заключение, в котором утверждается, что трансмиссия танка Т-14АМ-2 совершеннее любых отечественных, а также зарубежных аналогов, — ответил Геринг, решивший, что терять уже нечего. — Просто нет более совершенной танковой трансмиссии — ни у кого. Также в экспертном заключении сказано, что эта трансмиссия — продукт многолетнего совершенствования. Они годами доводили её до совершенства и добились невероятных результатов.
Фердинанд Порше как-то сказал ему, что теперь коммунисты будут эксплуатировать эту трансмиссию до конца времён — будут совершенствовать её, разрабатывать что-то на её основе и так далее. Они нащупали нечто, близкое к идеалу, а от такого добровольно никто не отказывается.
Гитлер задумался. Он обратил свой взор обратно на глобус и размышлял.
Спустя две с небольшим минуты, он повернулся к Геббельсу.
— Да, мой фюрер? — сразу же подобрался тот.
— Доктор Геббельс, — произнёс фюрер.
— Я всё понял, — улыбнулся рейхсминистр пропаганды.
Гитлер коротко кивнул, посмотрел на Геринга и приказал:
— Новый танк должен быть быстрее, мощнее и бронированнее, чем тот, на котором сражаются жидобольшевики. И последнее… Восемьдесят восемь.
— Я вас понял, мой фюрер, — ответил Герман.
*24 июня 1940 года*
Вернувшись
«Проклятая работа…» — подумал он.
Как-то так получилось, что из всей верхушки НСДАП, он самый занятой. Был Эмиль Беккер, но он застрелился.
«Один я остался…» — с грустью подумал Герман.
В голове прозвучал издевательский вопрос Гитлера: «А ты не собираешься стреляться, Герман?» Ещё каких-то полгода назад он бы ответил без раздумий…
Гиммлер, Геббельс, Гесс — на поверку они оказались бесполезными. Гитлер ставил их на разные должности, смотрел, как они справятся, они не справлялись, он снимал их и ставил на их место других людей.
Гиммлер осел в полиции, концлагерях и той синекуре с контролем над расовой политикой.
Геббельс пробовал себя в роли рейхсминистра путей сообщений, куда напросился у Гитлера, но быстро выяснилось, что он не дружит с элементарной логикой и на путях сообщений он не просто бесполезен, а даже вреден. В итоге он вернулся к пропаганде и больше оттуда не высовывается.
Гесс тоже не захотел оставаться не при деле, поэтому полез в имперское министерство науки, воспитания и народного образования, главой которого стал. Ненадолго. Оказалось, что и там можно что-то испортить…
«Этот его оккультизм», — поморщился Геринг.
Сейчас Гесс в Великобритании, в качестве посла.
«Сидит в посольстве, отдыхает, гуляет по Лондону, встречается с королём…» — подумал Герман. — «Вот куда я полез? Может, это я тупой, а они умные?»
Он нажал на кнопку коммутатора и вызвал секретаршу.
— Вероника, принеси мне американский кофе и круассаны — это первое, — начал он. — Круассаны с шоколадом — это второе. Третье — позови ко мне Заура и Тодта, но только через десять минут после подачи кофе и круассанов. Ах, да, ещё Лееба и Порше. Этих двоих организуй так, чтобы они зашли после того, как я закончу с Зауром и Тодтом.
— Хорошо, рейхсминистр, сейчас всё сделаю, — улыбнулась Вероника Фрайер фон Шредер.
Баронесса хорошо знает порядок действий Германа: двадцать минут — на аудиенции, десять минут — на сладости и кофе.
Когда она вышла из кабинета, он встал из-за стола и сунул руку под ремень. Он оттянул его и замерил зазор. Получилось примерно полтора пальца.
— Надо к портному… — заключил он. — Хотя, нет, ещё недели две подождать надо. Нет времени лишний раз ездить.
А вот кто точно рад такому положению дел — это доктор Фердинанд Порше. Несмотря на некоторые разногласия, которые имели место раньше, теперь Порше адаптировался к новым условиям работы и почти не бывает дома.