Наши уже не придут 6
Шрифт:
После выполнения работ по военным заказам, он лично встаёт за чертёжный стол и доводит до ума свой электродвигатель, который рассчитывает установить в перспективный танк.
«Он ещё не знает, что разработка VK 35.01 скоро будет полностью отменена», — подумал Герман.
Рейхсканцлер хочет новый танк, как у большевиков, только многократно лучше.
От германской школы танкостроения придётся отойти и адаптироваться под новые реалии. Реверс-разработка отнимет много времени, ведь Т-14АМ-2 — это совсем не Panzerkampfwagen III и тем более Panzerkampfwagen IV. (2)
Вероника
Ровно через десять минут он расправился с перекусом, а спустя десяток секунд вошли Фриц Тодт и Карл-Отто Заур.
— Вы сами всё слышали, — вытерев рот салфеткой, произнёс Герман. — Теперь наша задача — в кратчайшие сроки осуществить переделку всех Panzerkampfwagen III в Sturmgeschutz III и оснастить их новыми орудиями StuK 40. Тодт — твоя задача будет самой сложной. С этого момента ты отвечаешь за серийное производство новых орудий.
Гитлер дал ему Фрица в заместители, как наиболее толкового человека из партийных кругов. Раньше он возглавлял организацию своего имени, но сейчас туда «перебросили» Эрнста Удета, который, вроде бы, справляется.
— А ты, Карл, займёшься переделкой танков, — продолжил Геринг. — Их нужно будет выводить с фронта, заменять эквивалентным количеством Panzerkampfwagen IV и чехословацких средних танков. Как там они…
— ST vz. 37, — напомнил Заур.
— Да, именно, — кивнул Герман. — А я, пока вы занимаетесь этими делами, буду давить на конструкторов и всеми силами ускорять разработку нового танка для фюрера.
Самой неприятной частью этой работы будет беседа с Порше — нужно будет как-то помягче сообщить ему, что проект VK 35.01 закрыт.
— Идеи, предложения, советы? — спросил Герман.
*25 июня 1940 года*
— … процессы все изучил? — поинтересовался Лаврентий Павлович Берия.
— Да, — ответил Альберт Шпеер.
— А порядок внесения изменений в процессы? — уточнил нарком обороны.
— Изучил, — кивнул Шпеер.
Они стояли посреди картотеки, в которой сконцентрированы все документированные процедуры и стандартные операционные процедуры Наркомата обороны.
Альберт с изумлённым выражением лица рассматривал длинные ряды высоких стеллажей, доверху набитых папками и коробками. Каждая папка подписана, есть цветовая дифференциация разных отделов, а ещё тут заведена хитрая система кодификации документов, которую он освоил не до конца.
— Главное управление химической промышленности — это твоя взлётная полоса, если оправдаешь ожидания высшего руководства, — улыбнулся Берия. — Немиров отсюда начинал, ещё при Ленине. Я тоже здесь начал. Главное здесь не закончить.
— Я постараюсь, — улыбнулся Альберт в ответ.
— Стараться — это делать что-то без надежды на успех, — наставительным тоном, подняв указательный палец, сказал Лаврентий Павлович. — Я видел, как ты работал на
— Я оправдаю ожидания, возложенные на меня, — пообещал Шпеер.
Он сам толком не понял, как всё это завертелось в его жизни: в 1931 году он работал в Берлинской академии искусств, планируя открыть собственное бюро.
К сожалению, или к счастью, с бюро не сложилось, как и с карьерой архитектора. В Берлине на него вышло американское архитектурное бюро — его представитель пригласил Альберта поработать в Нью-Йорке.
Он забрал с собой Маргарету, на которой спешно женился, вопреки воле её и своих родителей.
Наняли его на строительство Леонтауна — заказчик, Леонид Курчевский, хотел увидеть близ Цинциннати образцовый немецкий городок. Его совсем не смутило, что в спроектированных им жилых домах будут проживать негры — какая ему разница?
В Цинциннати проживает очень большая немецкая диаспора, поэтому Альберт с Маргаретой чувствовали себя там вольготно, будто не уезжали никуда…
Местные немцы были рады тому факту, что городские земли негров выкупаются корпорацией Курчевского, а сами негры переезжают за сорок километров от города.
Городок решено было назвать Альбертсбургом — далеко не каждый Леонтаун называют в честь главного архитектора.
На открытии города присутствовал сам Леонид Курчевский, который подарил ему, в честь успешного завершения проекта, символические ключи от города, изготовленные из серебра.
А когда проект был закончен, Курчевский предложил ему работёнку за границей — нужно было помочь спроектировать металлургический завод в СССР.
Он переехал с семьёй в Москву, ведь зарплату предложили втрое больше, чем в «K-Group».
Дальше его проверили в деле — он закончил проектирование завода, а затем к нему пришёл человек от Берии и сказал, что есть возможность остаться в СССР, но не просто жить, а участвовать при этом в грандиозных проектах всесоюзного масштаба.
И его не обманули, хотя червячок сомнения грыз его несколько лет — не верилось ему, что такое бывает просто так.
Но оказалось, что бывает: он проектировал Иваньковскую ГЭС, Новосибирскую ГЭС и ряд других объектов, масштабом поменьше.
Его архитектурный талант долгое время не находил применения, он занимался грубой расчётной работой, а затем его пригласили проектировать Дворец Советов Китайской ССР — он занимался им в 1936–37 годах. Но это было что-то вроде долгого отпуска, в котором он мог работать в своё удовольствие.
А вот в середине 1937 года его вызвал к себе Берия, предложивший занять должность заместителя начальника в Управлении транспортной логистики при Главном артиллерийском управлении. Но надолго он там не задержался — после череды странных ротаций, в 1940-м году, три дня назад, он оказался в кабинете Лаврентия Павловича Берии, который предложил ему стать начальником Главного управления химической промышленности.