Наши уже не придут 6
Шрифт:
— Есть! — ответил оператор вооружения и прильнул к оптике.
Оптика имеет два режима кратности — 6х для поиска цели и 12х для точного наведения. Также предусмотрены вертикальные и горизонтальные стабилизаторы, которые позволяют игнорировать слабые колебания самолёта.
— Зафиксировал! — доложил Виктор Татаринов. — Запуск!
Ракета отделилась от самолёта и устремилась к цели. Пламя ракетного двигателя на секунду ослепило Кианга, но он проморгался и вперился в ракету жадным взглядом.
«Лучший день
Истребители сопровождения ушли вперёд, чтобы пресечь любую попытку добраться до самых важных бомбардировщиков сегодняшнего дня.
Остальные тоже запустили свои ракеты по заранее распределённым целям. По «Бисмарку» должны отстреляться десять бомбардировщиков, всеми своими ракетами. Минимальный успех боевого задания — он должен пострадать так сильно, что не оправится в следующие несколько лет, максимальный успех — он должен уйти на дно.
Весь полёт ракеты занял около 29 секунд — сегодня им дали ракеты «Спираль-1А2», разгоняющиеся до 750 километров в час, то есть, 208,3 метров в секунду. «Спираль-1А» имеет скорость 550 километров в час, что, по мнению Кианга, непозволительно медленно.
Но сегодня очень важные цели, первое применение сверхсекретного оружия, способного изменить ход войны, по крайней мере, морской её части, поэтому дали самое лучшее.
В будущем, если они переживут сегодняшний день, а это ещё не решённый вопрос, на боевые задания будут выдавать «Спираль-1А», которых будет достаточно для большинства целей.
Всё это безумно дорого, но ущерб…
Кианг не знал, сколько стоит «Бисмарк», но судил по его размерам — 251 метр в длину, 36 метров в ширину и 15 метров в высоту и имеет водоизмещение в 50 900 тонн. Это просто не может быть дешевле всех ракет, которые на него потратят сегодня.
В эскадрилье говорят, что один «Бисмарк» стоит примерно как 7000 танков Т-14АМ-2, которые считаются очень дорогими танками.
«Это как оставить без танков 30 дивизий Вермахта!» — подумал Кианг и на его лице появилась маниакальная улыбка. — «Очень-очень дорого! Да-а-а!»
Вспышка! Ракета врезалась в мостик, а за ней последовали её товарки с других самолётов, поразившие разные участки линейного корабля.
— Есть попадание! — сообщил Татаринов. — Запускаю кумулятивно-осколочную!
Вторая ракета отделилась от бомбардировщика и полетела к «Бисмарку».
Кианг испытывал детский восторг от того, что они сейчас делали. Сверхдорогой линейный корабль стоял беззащитный, а его экипаж, скорее всего, сейчас лихорадочно мечется по палубе, пытаясь понять, что сейчас происходит.
Немцы, конечно же, быстро поняли, что эти сокрушительные попадания как-то связаны с теми самолётами вдалеке, поэтому открыли огонь из зениток. Но полёт
Корабль должен был начать манёвры, но ему в мостик прилетел 250-килограммовый заряд гексала. Это был взрыв адской мощности, поэтому Кианг не удивится, если узнает потом, что на мостике никто не выжил. И дальше будет только хуже!
Он опомнился и вооружился биноклем, который прихватил специально, чтобы посмотреть на то, как будет умирать «Бисмарк». Потребовалось несколько секунд, чтобы найти линейный корабль и приспособиться.
Ракета с кумулятивно-осколочной боевой частью прочертила небо дымовым следом из отработанного топлива. Едва заметная нить провода провисала, норовя уйти за бомбардировщик, но полёт ракеты слишком короток, чтобы это могло вызвать обрыв.
— Да! Ха-ха! — восторженно выкрикнул капитан Ни, когда увидел попадание в барбет орудийной башни «B». — Как же я тебе завидую, Витя!
Кумулятивно-осколочная боевая часть, по-видимому, вызвала детонацию снаряда, так как громыхнул яркий взрыв. Это значит, что бронепробития ракеты хватило.
— Запускаю осколочную? — спросил очень довольный собой Татаринов.
— Подожди! — придержал его Кианг. — Понаблюдаем!
Показались истребители противника, но к ним сразу же бросились истребители сопровождения.
«Бисмарк», тем временем, начал чувствовать себя очень плохо. Обстрел не прекращался, в него попало около двадцати ракет, что фатально для любого корабля.
Внутри линкора происходили многочисленные взрывы, а сам он начал крениться на левый борт, открывая бомбардировщикам лучший вид на свою палубу.
«Мертвец», — констатировал капитан Ни.
— Добивающий? — спросил оператор вооружения.
— Да не надо уже! — махнул рукой Кианг. — Давай лучше по вон тому эсминцу! Цель — десять часов! Вывожу на курс!
Два лёгких крейсера, «Карлсруэ» и «Нюрнберг», уже уходили на всех парах.
«Карлсруэ» сильно горел и стремительно набирал воду, а «Нюрнберг» опасно накренился на правый борт — по ним прилетело чуть меньше, чем по «Бисмарку».
Только вот в мостики никто так и не попал, поэтому офицеры сохранили управление и сейчас боролись за выживание своих кораблей. Кианг представил ужас, который они переживают, и снова улыбнулся.
К немцам он никакой ненависти не питал, не пролетарское это дело, но очень сильно любил свою работу. Ещё больше любви к ней добавляло то, что он сегодня точно вошёл в историю. Никто ещё не наносил столько ущерба врагу за два удара!
«Отец, когда узнает, будет гордиться мною», — подумал капитан Ни и заулыбался ещё шире.
— «Альбатрос-1», это «Альбатрос-2»! — услышал капитан Ни. — Левый двигатель выведен из строя!
Скорее всего, кому-то из зенитчиков повезло и снаряд взорвался рядом с целью.