Насильно твоя
Шрифт:
— Ну, смотри, Эмиль… — игнорируя оружие, он обернулся к нам. Покачивался с пятки на носок, сунув руки в карманы. — Реквизиты, что ты дал, проверили. Не соврал. Данные у нас, баба твоя тоже. Получается, ты нам не нужен.
— Я опекун. Без меня деньги не достанете, — веско добавил он.
Владислав с улыбкой подмигнул.
— Девочка твоя выйдет замуж за Ремисова. Он станет ее опекуном. Я готов подождать, чтобы тебя, суку, кончить. Потому что достал ты меня со своими мутными схемами! Отвечать за
Кажется, мой муж все понял.
— Я тебя руками разорву! — в приступе бешенства Эмиль рванулся вперед, как кидаются в последний раз, когда терять уже нечего. Мои руки соскользнули с него.
В следующую секунду ударом ноги его отшвырнули обратно и прижали к стене. Он хрипел, как зверь, и скалился, полубезумный, полный первобытной ярости. Я верила: если дадут хоть полшанса — разорвет и руками.
— Хоть сдохни достойно, — бросил Владислав. — Ты же у нас умный, понял, что покойник. Потому что лох ты, Эмиль. А это только пулей лечится. Сюда ее.
— Нет-нет-нет! — завизжала я, когда меня подхватили под руки.
— Дина! — он попытался поймать меня. Нашим пальцам не хватило нескольких сантиметров, и нас растащили в стороны.
— Смотри, девочка! — резко продолжил Владислав. — Получается, он нам не нужен. А раз так, будем разговаривать с тобой. Сделаем вот что…
Он поманил пальцем помощника, который, как робот, стоял, не шелохнувшись с пистолетом Эмиля. Неподвижное лицо, впалые щеки — он словно неживой. Тот шагнул к нам, протягивая оружие.
Эмиль хищно следил за приготовлениями. Дыхание стало тяжелым.
— Один патрон, — закончил Владислав. — Я хочу убедиться, что ты правильно все решила… Убьешь Каца, отдаешь деньги, и пойдешь к Ремисову жить. Ствол останется у нас.
Показалось, у меня выдернули пол из-под ног.
Он пытался провернуть то же самое, что когда-то с Эмилем, заставив его убить партнеров.
— Мы так не договаривались… — я хрипло разрыдалась в ладонь. Обреченно, на разрыв — душу разламывало от боли.
Я все поняла… Уже поняла — нам не спастись. Мне хотелось прижаться к Эмилю, словно муж мог защитить меня. Не мог. Массивная черная рукоять, протянутая навстречу, доказывала — они меня заставят. Сначала я не поняла, зачем, я ведь недееспособная. А затем стало ясно: это надежнейший способ упечь меня. Петля на шею на всю жизнь.
— Бери по-хорошему. Или можно по-плохому, — сказал он. — Эмиля пристрелю сам, а ты все сделаешь и так. Мы об этом говорили наверху.
Он имел в виду насилие.
— Быстро! — зарычал он.
Пистолет забрал тот, кто стоял у меня за спиной. Меня схватили сзади, силой заставив взять оружие. Чужая рука направила ствол на мужа, а палец уверенно лег поверх моего на спуск.
— Нет, — я не могла отвести от Эмиля глаз, по щекам текли слезы.
Наверное, мы подписали себе смертный договор, когда между нами заметили первые чувства. В тот вечер, когда меня забрали люди Владислава, а Эмиль поехал за мной. Теперь нас можно разрушать. Делать с нами все, что хочется — нет пределов. Эффект власти.
— Сама, — велел мужик, осторожно убрал руку и отступил. Без чужой поддержки ствол повело в сторону — меня сильно трясло.
Я смотрела Эмилю в глаза и вспоминала, как мы встретились. Нужно было бежать от него. Мы могли быть счастливы, но только не вместе. Он так впечатлил меня… Сильный, решительный, обеспеченный… Казалось, он со всем справится, всех сомнет. Но это жизнь. Всегда будет кто-то сильней и быстрее.
Он и сейчас такой, хоть и в цепях. В глазах появилась твердость: он все понял. Понял быстрее меня и лицо разгладилось.
— Давай, маленькая, — прошептал Эмиль. — Не бойся, ты будешь жить. Стреляй.
Глава 70
Не знаю, люблю его или нет.
Не могу ответить.
Мне казалось, любовь — это светлое чувство. Счастье, солнце, сахарная вата. Такой она была в фантазиях Дины, которой больше нет. Мою же душу засосало в жернова беспощадного механизма, который размалывал и разрывал ее, как бумагу. Только в отличие от бумаги, она была живой.
Я не люблю тебя, Эмиль. Я тобой болею.
Открыв окровавленный рот, муж подталкивал меня взглядом. Я читала эмоции по глазам. Для остальных они мертвые и ничего не выражают, но не для меня. Это почти телепатия. Мы вместе прошли через ад, это сделало нас похожими. Общая тайна, общая боль.
И сейчас этот взгляд говорил: смелей, Дина. Стреляй.
Нас не отпустят. Он это понял.
Меня заставят убить Эмиля, выдадут замуж или продадут. А может, меня ждет кара страшнее. Групповое насилие, пока не сдохну под очередным из них. Не важно. Этот человек упивается властью над другими. Над Эмилем, мной. Над каждым, кого он, как говорил, ломал. Возомнил себя хозяином жизни, где все — марионетки.
Меня будут выворачивать наизнанку, творить, что захотят. В лучшем случае, сделают рабыней новому мужу. Я представила, что живу в доме Андрея. Ему готовлю, глажу рубашки… Это не Эмиль, он не пожалеет, не станет ходить к другой. С ним придется спать. Но я смирюсь с этим, если захочу жить.
Смирюсь со смертью Эмиля.
Под тяжестью пистолета руку тянуло вниз, она дрожала. Еще секунда и выстрел сделают за меня. Так решил урод, что на всех смотрит, как на грязь. Что ему случайная девчонка — ну, изнасиловали, убить хотели, ему же все равно.