Наследие чародея (Изавальта - 1)
Шрифт:
Калами даже не был уверен, что заклятье работает в полную силу. Подвязка была сделана более основательно, чем шнурок, но все равно второпях. К тому же любовные заклятия - капризная штука. Пожалуй, правильнее всего прямо сейчас проверить, как прикреплена подвязка. Хотя если Бриджит очнется или, несмотря на приказ, кто-нибудь войдет в комнату, придется придумывать какие-то объяснения.
Калами осторожно приподнял многослойные юбки, обнажив ноги Бриджит. Ноги были крепкие, но, несмотря на тонкие шерстяные чулки, им недоставало изящества. Бриджит не шевелилась,
Немного справившись с собой, он оправил одежду Бриджит, встал, заложил руки за спину и сжал их в кулаки. Что пошло не так? Кто его предал? Маленькая трусливая швея, которая так беспокоится о своем положении? Или эта чересчур умная служанка успела еще раз вмешаться, прежде чем он расправился с ней? Или Бриджит догадалась сама? Значит, она все знает? Или видит именно сейчас? Правая рука Калами потянулась к шее Бриджит, смуглые пальцы непроизвольно сжимали и отпускали воздух. Задушить ее здесь и сейчас! С играми покончено! Надо было еще раньше утопить ее в этом проклятом озере и вернуться к императрице с печальными известиями... В конце концов в мире полно других сил. Для того чтобы удерживать Жар-птицу, можно найти и кого-то другого!
Бриджит резко села на кушетке и огляделась вокруг.
Когда храм растаял перед глазами Бриджит, она увидела Микеля. Однако он не был вялым и безжизненным, как обычно. В этом видении молодой император был охвачен нетерпеливым возбуждением. Он стоял возле огромной кровати с голубым бархатным пологом. Юноши в ливреях помогли ему снять камзол и шелковую рубашку, и император остался в рейтузах и длинной сорочке. Рядом стояли еще какие-то молодые люди - все они смеялись и шутили. Бриджит знала, что это первая брачная ночь Микеля и он готовится к встрече с молодой женой, которая вскоре разделит с ним ложе.
Однако смех сразу смолк, как только из-за ширмы появилась вдовствующая императрица. Она улыбнулась и жестом приказала оставить ее наедине с сыном. Когда все ушли, императрица положила на столик сверток, который принесла с собой, и развернула его.
– Сын мой, это мой последний свадебный подарок.
Медеан показала Микелю плетеный серебряный пояс, с которого свисали тысячи кисточек, и на каждой красовался аккуратный узелок и стеклянная бусинка. Бриджит почувствовала, что, несмотря на все изящество этой вещи, от нее, словно дурным запахом, веяло ужасом.
– Это поможет тебе ублажить молодую жену, - сказала сыну Медеан.
– И обеспечит мне внука через девять месяцев.
– Матушка императрица, - сухо сказал Микель, стараясь не поддаваться смущению, - я польщен вашей заботой, но, честно говоря, надеялся на некоторое уединение в эту ночь.
– Какая чепуха!
– улыбнулась императрица и подошла к сыну, держа подарок в вытянутых руках.
– В таком деликатном деле кто сможет помочь молодому человеку лучше, чем старая женщина? Подними-ка рубашку.
– Матушка...
– Подними
Микель в отчаянии закатил глаза, но рассудил, что чем быстрее он покорится, тем быстрее останется один. Он задрал подол рубашки, обнажив крепкое тело. Он не видел, как губы его матери беззвучно что-то шептали, пока она опоясывала его серебряным кушаком. Не видел, как она завязала узел, чтобы скрепить заклятье. Не видел, как пояс растворился, слился с кожей и стал незаметен для человеческого глаза.
Императрица тронула сына за локоть:
– Опусти руки, Микель.
Он повиновался. Руки его безвольно обвисли, кисти раскачивались из стороны в сторону. Весь он как-то обмяк и стал похож на тряпичную куклу. И только глаза беспокойно бегали, не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном.
Медеан разгладила рукой помятую ткань рубашки:
– Теперь, сын мой, ты в безопасности.
– Императрица подошла к кровати и откинула одеяло.
– Ложись в постель.
Медленно, шаркающей походкой, Микель дотащился до кровати нащупал ее край, словно слепой, и забрался на свое брачное ложе. Медеан подоткнула одеяло, коснулась щеки сына и ушла.
Реальность нахлынула на Бриджит и поглотила видение. Она резко поднялась и открыла глаза.
– А-а, вот ты и вернулась.
Она лежала на одном из бесчисленных в этом дворце шелковых диванчиков. Калами держал ее за руку. Должно быть, он растирал ее. Пения хора не было слышно, зато из-за двери доносились топот и шарканье множества ног.
– Где я?
– В комнате для отдыха, рядом с Большим залом.
– О...
Бриджит снова без сил легла на диван, но сердцебиение никак не хотело успокаиваться. Императрица... Она поступила так со своим единственным сыном! Она лишила его разума и обвинила в этом сноху. Бриджит прижала руку к груди. Она должна рассказать! Кому-нибудь рассказать.
– Что ты видела, Бриджит?
Она открыла рот - и тут же закрыла снова. Она должна, должна рассказать, но рассказать Калами?.. Разве это могло произойти без его ведома? Все может быть. Может, императрица его просто одурачила.
Но тут Бриджит опять увидела, как он похож на Азу, и вспомнила другое заклятье - то, которым он поймал ее запястье прошлой ночью.
Внезапно ей в голову пришла идея - как рассказать о своем видении и в то же время не выдать себя.
– Я видела императора, - произнесла Бриджит, поправляя душивший ее воротник платья.
– Я видела, как ему повязали серебряный пояс - причину его болезни...
Она задумчиво вгляделась куда-то вдаль, словно пытаясь воссоздать в памяти эту сцену. "Скажи, ну скажи же!" - предательски нашептывал ей внутренний голос. "Не ему, - мысленно возразила Бриджит.
– Только не ему!"
– Кто это сделал, Бриджит?
– спросил Калами с бесстрастным лицом. Кого ты видела?
– Все как-то неясно, туманно...
– Бриджит прекрасно понимала, что этот лепет больше всего напоминает вдохновенное бормотание тети Грэйс, но ничего другого ей не оставалось.
– Это была женщина!