Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
***
Юная леди с алой лентой в волосах, огромным бантом на правом плече и розовыми, явно нарумяненными щеками выставляла на подоконник горшки с весенними цветами. Гиацинты, нарциссы, тюльпаны и крокусы послушно тянулись вверх, радуясь ласковому вечернему солнцу. Но ни эта пёстрая свежесть, ни даже сама прелестная девушка не смогли бы сравниться с красотой этого дома, удивительного похожего на святилища в Мелироанской академии. Подоконники, выложенные мелкой синей мозаикой, белели лепниной по краю – ни дать ни взять пенистая волна. Да и всё здание представлялось мне морем: его балконы стекали каменными кляксами, изогнутые
Заметив, что я рассматриваю чудное строение, девушка улыбнулась и помахала мне рукой. Я смутилась, поправила вуаль на шляпке, попятилась и неожиданно наткнулась на рудвика, спешащего по своим делам.
– Прелестнейшего денёчка, благородная дева, лу-лу, – приподнял сиреневый цилиндр рудвик и тут же скрылся за спиной прохожего.
Я прошлась пальцами по бархотке, убеждаясь, что она скрывает знак соединения. И легко кивнула очередному молодому человеку, что отвесил мне низкий поклон. Поразительная приветливость!
Вдоль широкой пешеходной улицы прогуливались путешественники и горожане под зонтиками. Здесь не было лоточниц, как в Кроунице, не было вывесок, зато по обе стороны от мостовой располагались открытые витрины. Цветочные развалы соседствовали со столиками трактиров, тележки с жареными каштанами источали аппетитный аромат, а огромные мерцающие магией Мэндэля плакаты спокойно уживались с низенькими дощатыми заборчиками, обвитыми усиками горошка. Всё это сверкающее, пёстрое, кое-где потрескавшееся от времени и жары, казалось, уже переходило в ведение природы: Ирб утопал в зелени, как в уютной колыбели.
Двое кучерявых парнишек в очаровательных комбинезонах как ни в чём не бывало обрывали куст горошка и поедали добычу прямо посреди улицы, аккуратно складывая пустые стручки в карманы. Рядом, на открытой террасе, едва ограждённой цветочной изгородью, сидели их родители и потягивали ледяное баторское вино из разноцветных бокалов.
Каждый уголок, каждая улочка Ирба походили на картинку из книжки о сказочных мирах. Живописная фактура стен старых домов, плетущийся по стенам виноград, буйно цветущие клумбы, фрески на фасадах – всё это желтело под ярким солнцем и покрывалось солёной коркой вблизи океана. Тот тут, то там стены вспучивались каменной виноградной гроздью или спелым колоском, изображали скачущих по полю лошадей, а на кладке невысокого святилища и вовсе красовалась сама Девейна, благословляющая окружившие её домики.
Южная столица поражала даже не пестротой, а каким-то домашним уютом. Разноцветные дома с распахнутыми настежь ставнями, полёты шёлковых юбок, морские пейзажи и сверкающие улыбки горожан. Голубая лёгкость небес, золотистый свет дрожащего воздуха и редкие тени, дарящие такую долгожданную прохладу.
Вдоволь налюбовавшись на красоты, я зашла под раскидистые ветви старого каштана, посмотрела вдаль, в самый конец улицы – туда, где вдоль побережья носились дилижансы, – и сладко потянулась. Размяла тело после неожиданной тренировки, перекатилась с носка на пятку и мысленно поблагодарила Ренуарда за такой чудесный подарок. Кажется, это и правда было мне нужно – пройтись по грани и вновь почувствовать себя живой. Этот парень знал, как мне угодить. Но вот уже десять минут он отсутствовал, а я стояла посреди Ирба одна. Где же носит его самовлюблённое сиятельство?
Я вытянула шею, оглядываясь.
Вдоль
– Дом Монро Тьёлди, величайшего мага Нарцины Квертинда, – возник как будто из ниоткуда наследник южного края и тут же завладел моим вниманием, указывая на чудное строение. В руках Ренуард держал два рожка с чайными ложечками. – Чистое архитектурное искусство, мысль творца, застывшая в камне. Монро Тьёлди был поэтом, но писал свои произведения зданиями. Не только здесь, но в Лангсорде. Говорят, он любил королеву, как и все романтики того времени, и ради Мелиры Иверийской единственный раз взял в руки инструмент ювелира. В своих дневниках он написал: «Всё, созданное разумом, ничтожно перед величайшими творениями любви». А после создал редчайшую подвеску-камею на пятислойном сардониксе с изображением молодой королевы Везулии – в подарок для Мелиры. – Он оглядел меня с головы до ног и, убедившись в моей сохранности, протянул угощение: – А это для тебя, моя королева.
Я хихикнула и взяла ароматный рожок, не обращая внимания на глазеющих на нас горожан. Они смеялись и перешёптывались, но как-то… по-доброму, как будто все здесь были милыми родственниками сына консула. Я аккуратно взяла крохотную ложечку и попробовала десерт – это оказался сливовый джем с нежной кремовой прослойкой. Едва сладкий, он приятно освежал и оставлял лёгкую кислинку на языке.
– Королева надела её лишь однажды, по случаю бала ко Дню Династии в Иверийском замке, – продолжил Ренуард свой познавательный рассказ. – А после подарила внучке. По слухам, Лауна не оценила украшения, а впоследствии подвеска была украдена служанками из королевской спальни в ночь гибели правителей. Нашлась она только в прошлом году в одном из старейших ломбардов столицы, но её тут же выкупил таинственный коллекционер.
– Кто? – севшим голосом спросила я.
И осторожно тронула свою бархотку с камеей. Когда-то Лаптолина говорила, что у неё богатая история… Я оттянула ворот – тот вдруг стал душить меня сильнее – и сглотнула отчего-то ставшее безвкусным угощение.
– Не знаю, – пожал плечами Ренуард. – Знаю только, что её цена превзошла стоимость нашего родового замка в Ирбе. Мой отец был участником аукциона, но уступил. Хочешь, приглашу тебя в гости? – он кивнул в сторону, где вдалеке виднелись высокие обвитые ступенями и зеленью башни.
Главный замок Батора выглядел монументальным, тяжёлым, с бойницами, зубчатыми карнизами и красными крышами. Удивительная основательность на фоне пёстрых прибрежных строений и весёленьких ирбских домиков придавала замку угрюмый вид. Над башнями реяли сразу два флага – корона Квертинда и зеленый стяг с деревом тарокко, символом южного удела.
– Нет! – запротестовала я, представив встречу с консулом Батором и его оценивающий взгляд. – Думаю, ещё рановато для знакомства с родителями. Хоть ты и сделал мне уже некоторое… предложение. Ваше сиятельство.