Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
Я на ходу исполнила нелепый реверанс и постучала рукой по крохотному сундучку, где покоилась коробочка с пломпом. Ренуард согласно хмыкнул. Ему и самому не хотелось встречаться с отцом.
– Тогда идём, – он подал мне руку.
Но я отказалась, решив заняться по дороге десертом. Так было удобнее.
Мы не спеша двинулись вдоль исполосованных тенями деревьев улиц. Ренуард продолжил рассказ о доме Монро Тьёлди и его неоспоримом участии в городской жизни. Рассказал, что сейчас его праправнучка – Литиция Тьёлди – устроила там музей. Коренные жители Ирба верят, что под сводами дома великого архитектора можно получить благословение богов.
– И мы не зашли внутрь?! – притворно возмутилась я, взмахивая ложечкой.
Мой рожок уже опустел, но я не стала выкидывать его в проулок, как обычно делала в Кроунице. Так и несла в руках размокший бумажный стаканчик. Нам встретились две молодых леди, и при виде Ренуарда их лица засветились улыбками. Девушки присели в почтительных поклонах, но сын консула удостоил их только коротким приветствием и прошёл мимо, осторожно утягивая меня в сторону.
– Сёстры Мильдоуз, – он забрал из моих рук мусор и быстро выкинул в ближайшую урну, которую я по ошибке приняла за декоративную вазу. – Стоит сказать лишь слово – прилипнут к нам на весь день. Ужасно надоедливые особы. Подыграй мне.
Батор горячо поцеловал мою руку прямо поверх белой перчатки, поднял вуаль шляпки и с жаром заглянул в глаза.
– Сделай вид, что ты очарована моим признанием, – шепнул Ренуард, и я с азартом включилась в игру. – Изобразим страстную пару.
– Нам не нужно ничего изображать, – с придыханием ответила я, прищурилась и кокетливо глянула из-под ресниц. – Ты честный, внимательный, по-хорошему отчаянный. И позволяешь мне чувствовать себя особенной рядом с тобой. – Он нахмурил брови, но я не остановилась и пояснила: – Целитель, который осматривал меня после полёта на полотнах, сказал, что ты частенько наведываешься в заброшенный цирк, но всегда один. Для меня большая честь оказаться первой леди, разделившей с тобой полёт.
Моя ладонь легла на щеку Ренуарда, и он тут же накрыл её своей рукой. Я зубами стащила перчатку с другой руки и снова провела пальцем по ровному перламутровому шраму, пересекающему лицо парня. Мне нравилось это делать. Ренуард растерянно моргнул, а я приблизилась на неприличное расстояние и прошептала ему в губы:
– Так что я и правда очарована вами, господин Батор.
– Готов признать, что польза от Мелироанской академии всё-таки есть, – томно прошептал он в ответ.
Я вывернулась из объятий и кокетливо погрозила пальцем. Ренуард хмыкнул, почесал затылок. И заговорил громче:
– Я собирался показать тебе колокольню принца Уиллриха, самую высокую башню в Квертинде, – голос у него был необыкновенно приятный, мелодичный, без всякой хрипотцы, мягкий и обволакивающий. – Но если ты по-прежнему готова к безумствам, то мы пойдём совсем в другое место. Согласна?
– Согласна, – легко сдалась я.
И мы пошли. Нет – побежали.
Небо заволокло тучами. И хотя дождь ещё не капал, мы торопились: нас подгоняла удивительная живая энергия этой весны, молодость и искренняя радость жителей, наполняющая улочки Ирба. Мелькали перед глазами высокие торты в витринах, шикарные платья, выставленные напоказ фарфоровые статуэтки и кружева. Дальше – пыхтели дилижансы вдоль проезжей улицы, а компания стариков за игрой в тессеры расселась прямо под тенью одного из цветущих деревьев, у высокого здания
На крохотной площади, мощёной розоватым камнем, лулукал целый хоровод белых пушистых рудвиков, в который мы успели попасть и даже сделать пару кругов. За поворотом гудела музыка – пели уличные артисты, разодетые в разноцветные колпаки. Мы принялись голосить в такт музыке, совершенно не зная слов, улавливая лишь окончания.
А когда мы наконец выдохлись и, хохоча над немыслимо глупой шуткой, остановились у высокой статуи, я вдруг подумала, что давно так не веселилась. Кажется, ещё со своей прошлой жизни. Я забыла, каково это – нарушать правила, не оглядываться на чужое мнение, резвиться, как ребёнок.
От вида Ренуарда кружилась голова – от его клокочущей юности, хохота по поводу и без, от его безумных затей и желания жить. И мне хотелось, чтобы это не заканчивалось.
Над головой громыхнул гром, резкий порыв ветра ударил в лицо. Совсем рядом шумел прибой, голосили чайки, песчаный берег примыкал к дороге. Здесь начинался пляж. На том берегу бухты громоздились, наползая друг на друга, пёстрые домики – синие, красные, жёлтые. На волнах качались парусники с высокими мачтами, а крохотные лодочки и вовсе норовили выпрыгнуть на берег. Край неба ещё розовел, но в предгрозовых сумерках Ирб померк, как будто спрятался в наползающей тьме.
Я покрепче запахнула короткую накидку и не к месту вспомнила грозу на нашем краю земли. В ту ночь, когда я убила Кааса ради Джера, мне казалось, что ничто и никто не сможет разлучить нас с ментором. Теперь же… Мелкий, противный червячок предательства поселился где-то в центре груди и заставил меня поёжиться. Чтобы в очередной раз не выдать нахлынувшую тоску, я перевела взгляд на высокую статую женщины, выполненную целиком из красного камня. На ней не было одежды, зато гроздьями, бесконечными нитями свисали с рук, с локонов волос и всевозможных выступов цветочные гирлянды – некоторые из бутонов уже завяли и высохли. Женщина смотрела с поволокой, словно знала все секреты, что я хранила, видела меня насквозь и… прощала.
– Эта Нарцина выглядит довольно зловеще, – попыталась я отвлечься разговорами.
Лёгкую юбку то швырял, то прижимал к коленям ветер, словно хотел отправить меня в море, как парусник.
– Это не Нарцина, – Батор поставил одну ногу на край низкого ограждения и поднял голову к лицу статуи. – Это Проказница Луна. Она охраняет вход на Остров Вздохов. Попроси у неё чувственного удовольствия и отблагодари подарком. Как видишь, Проказница Луна предпочитает цветы.
Ренуард ехидно скосил глаза, ожидая моих действий. Я прищурилась, взялась за подбородок и сделала вид, что думаю.
– Нет, – ответила после короткой паузы.
– Нет? – удивился он. – Ты же маг Ревда, вырастить цветок для тебя – не проблема. Или же… Ни за что не поверю, что ты не желаешь чувственного удовольствия.
Он улыбнулся. Молодой Батор снова вёл со мной хитрую игру. Но в этот раз я не поддалась и не стала флиртовать.
– Однажды я уже растила цветок возле статуи, – вздохнула я в ответ. – Не хочу повторяться. И не хочу, чтобы то моё прошлое повторилось.
– Понимаю.
Мы помолчали немного, каждый о своём. Ветер усиливался, гнал по земле листья, цветочные лепестки, песок и мелкие ракушки. Океан разбушевался и почти дотягивался влажным языком до ограждения. Он пах так хорошо, так завораживающе – смешиваясь с запахом грядущей грозы, городской пыли и мокрого камня.