Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
– Сирена Эстель. Рада нашему знакомству, госпожа Маймуна.
– Но-но! – снова зацокала языком женщина. – Какая я тебя госпожа, folihan? Я Маймуна из Лыдга, – она бесцеремонно схватила меня за локоть и повела вдоль тропинки ближе к открытой площадке. Понизила голос и наклонила голову так, будто собиралась сообщить мне тайну.
– Вот что скажу, а ты послушай: я люблю гостей у себя в доме, а дорогих гостей – ещё больше. – Она отвлеклась и крикнула в сторону: – Рафа, Ханна, несите угощения, да поскорее! Всё, как мой Рени любит.
И мы обе посмотрели
– Это мой Рени, – с ухмылкой заспорила я, решив, что с Маймуной лучше не церемониться.
Молодой Батор хмыкнул и потёр шею.
– Сирена Эстель! – удивлённо всплеснула руками хозяйка. – Ты хорошая женщина. Давай-ка…
«Во имя Квертинда!» – раздался вновь многоголосый крик, и я замедлила шаг, пытаясь снова выглянуть за ограду, вниз.
Где-то далеко заиграла музыка.
– Что там? – не выдержала я, останавливаясь. – Сегодня ведь не День Династии?
– Торжество, – коротко ответила Маймуна.
– Преторий огласил новый указ Великого Консула и объявил выходной в честь принятия постановлений, – пояснил Ренуард. – Отец организовал гуляния по всему Батору. В том числе и на Морской площади. Народ празднует.
– Празднует? – я свела брови. – В самом деле? И каков этот новый указ?
– Да чтоб я знала, пташка! – затараторила Маймуна, перебивая Ренуарда и отмахиваясь от мошек, летящих на свет фонаря. – Я на площади давно не появлялась: с этой ужасной войной по улицам лишний раз ходить страшно – не любят теперь таххарийцев в Квертинде, kodja jes!
Я всё-таки не выдержала – поддалась любопытству. Высвободилась из крепкой хватки хозяйки, пробежала по траве до невысокого парапета, перегнулась и глянула вниз.
– Какая ты хорошая женщина, folihan! – обиженно проговорила вслед Маймуна.
Я обернулась, но только на миг – наградить её извиняющейся улыбкой. И снова устремила взгляд на открывшуюся мне картину. Внизу, у подножья, действительно была Морская площадь. Она вплотную примыкала к пристани – целый каскад ступеней вёл от причала прямиком к огромной золотой короне Квертинда. Семь её шпилей сияли в свете фонарей, бордовые стяги реяли на ветру. И вокруг гуляли, танцевали, смеялись и громко кричали люди – фигурки отсюда казались крохотными.
– Во имя Квертинда, – бездумно прошептала я в ответ на новый крик, чувствуя, как вместе с прохладным порывом до меня долетает торжественная радость целой толпы народа.
В просторной бухте море как будто светилось – месяц играл бликами на поверхности. Кажущиеся игрушечными корабли слабо покачивались на волнах. Вся южная столица, растянутая вдоль берега, утопающая в зелени и сияющая сотнями огней, отсюда была видна как на ладони. У меня перехватило дыхание: крохотный и дружелюбный Ирб, каким он мне виделся с разноцветных улиц, отсюда выглядел настоящим гигантом. От тихого городка не осталось и следа: город шумел и бурлил с невиданной энергией. У меня просто дух захватило от этой суматохи! Сердце учащенно застучало, словно мне передалось лихорадочное биение пульса развесёлых улочек. Этот праздник, устроенный Преторием, добавлял прелести и как будто делал
От нового порыва я захлопала ресницами и прижала кончики пальцев к уголкам глаз, чтобы собрать проступившие на ветру слёзы.
– История повторяется, – рядом со мной встал Ренуард, положил ладони на перила. – В прошлый раз мы так же сбежали от толпы во время праздника, так же стояли у балюстрады в Мелироанской академии и приносили друг другу клятвы быть честными. И в прошлый раз ты так же едва не выломала кусок камня. От нахлынувших чувств, не иначе.
– О, – я отдёрнула руки, обнаружив, что крепко сжимаю край парапета. – Просто это так… красиво. Твой город красив. Ты красив. Даже Маймуна. Сегодня удивительный вечер. Я так давно не видела Квертинд…
– Рад, что тебе понравилось, – без тени иронии сказал молодой Батор. – И, хоть мы давно опоздали к твоему суровому охраннику, оно того стоило. Правда же?
– Правда, – охотно согласилась я.
И, повинуясь неожиданному порыву, положила руку на плечо Ренуарда, приподнялась на носках и, выдохнув «Спасибо!», поцеловала его в уголок рта. Он удивился. На мгновение оторопел, вскинул руки, чтобы обнять, но я уже отпрянула и торопливо отбежала подальше.
Конечно, это было игрой. Той самой, что могла бы привести нас к симпатии. А дальше, быть может, к чему-то более серьёзному. И я, как мелироанская дева, действовала строго по инструкции. Безумный спектакль длиною в свидание – настоящее испытание для изученных в обители благочестия навыков.
Лаптолина говорила: мужчинам в этом смысле гораздо проще.
Они могут сделать комплимент леди, похвалив её характер и восхитившись красотой. Они могут преподнести подарок, в конце концов.
У нас, женщин, всё обстоит иначе.
В игре, которую ты ведёшь с партнёром, рано или поздно нужно проиграть. В этом-то и весь смысл: когда он достаточно измучен борьбой, когда истомился в ожидании, настаёт момент награды. О, это особое, дурманящее ощущение мужской победы – самый желанный из всех женских комплиментов. Но это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Слишком много условностей.
Довольная собой, я тихо хихикнула, будто произошедшее было забавной шуткой, и прищурилась в поисках Маймуны. Таххарийка со скоростью дикой лани улепётывала прочь от нашего уединения. Даже удивительно, как при таких габаритах эта женщина так быстро и бесшумно передвигалась. Но далеко убежать не успела: всё-таки я была неплохим охотником.
– Маймуна! – окликнула я. И явила самую обворожительную из своих улыбок: – У вас чудесный дом. Давно я не была в таком месте. Что за интересный рельеф плит?
– Кха! – только и сказала таххарийка. Нахмурилась и посмотрела мимо меня, будто спрашивая разрешения у Ренуарда.
Должно быть, молчаливое разрешение было получено, потому что она снова просияла и спешно вернулась под свет фонарей.
– Мой дворик совсем опустел после начала войны, а я потратила целое состояние, чтобы укрепить дружбу народов. Смотри, – Маймуна прошелестела подошвами по плитам и протянула ко мне руки: – А ну, иди сюда, быстро!
От грубого приказа гневным пожаром в груди взметнулся протест, и я осталась на месте.