Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Шрифт:
– Щекотно, – хохотнула я и тут же выдернула руку.
Парень не обиделся, только обогнул нас и пошёл дальше. На запястье остался подсыхающий белый рисунок цветочного бутона. Он пах… шоколадом. Но это был точно не шоколад, потому что краска нагрелась, как артефакт, на секунду кожа вспыхнула огнём и тут же успокоилась. Я снова понюхала странный рисунок, улавливая в аромате нотки горечи.
Из красного дыма вынырнула девушка, одежду которой заменяли те самые узоры из жгучей краски. Один из гостей в алой накидке привлёк её к себе и что-то шепнул на ухо. Из-под капюшона показалась аккуратно подстриженная борода. Я мучительно
– О боги, – бездумно прошептала я. – О-о-о боги…
Я знала, что не стоило сейчас поминать богов, и ещё знала, что должна отвернуться, но не могла – всё смотрела и смотрела, как этот кровавый маг терзает девушку, размазывая по её телу подтаявший странный шоколад, как слизывает рисунки с её плеча, лица, шеи. Мужские пальцы обхватили грудь, собрали с розовых вершин капли белого сока. Оберегая драгоценную влагу, мужчина опустил руку и скользнул пальцами внутрь девушки, отчего та громко вскрикнула и ошалело рассмеялась. Таинственный гость прижал её крепче, внимательно наблюдая за реакцией. Казалось, ещё пара мгновений – и они займутся любовью прямо здесь, на площади. И я… очень ждала этого.
– Ты очаровательно невинна, – прозвучал как будто издалека знакомый голос. – Должно быть, самая благородная из всех дев, которых когда-либо видела Мелироанская академия.
Я хлопнула глазами. Оказывается, я стояла с открытым ртом, позабыв о приличиях, пялилась на страстную пару и до сих пор держала изрисованную руку перед собой. Я была в растерянности.
– Что… – Голос охрип, и я прочистила горло, кивнув на рисунок: – Что это за дрянь?
Молодой Батор лукаво улыбнулся, двумя пальцами взял моё запястье и поднёс к губам по примеру того мужчины, на которого я с такой жадностью недавно смотрела. Меня бросило в жар. Ренуард слизнул белёсый рисунок, а потом принялся осторожно посасывать нежную кожу. Я не видела его глаз, не могла понять, что он чувствует и что задумал, только слушала одурманивающий ритм и тонула в приятных, тягучих ощущениях, что неожиданно захватили не только разум, но и тело. Кожа на запястье стала такой чувствительной, такой жадной до ласк, что я почти застонала от блаженства.
– Это инфория. Кровь Острова Вздохов, – загадочно ответил Ренуард, отпуская мою руку. Я пошатнулась, словно потеряв равновесие. Не доверяя больше своим ногам, сделала пару шагов назад. Молодой Батор настиг меня, взял за подбородок и приподнял лицо, чтобы заглянуть в глаза под капюшоном. – Особая эссенция для усиления чувств и быстрого восполнения магической памяти. Как лауданум, только сильнее и мощнее. Инфория так же великолепна, как и опасна, – он сверкнул глазами, посмотрел на мои губы и облизнулся. – Эта, как ты выразилась, дрянь губительна для рассудка… и для судеб. – Ренуард приблизился вплотную, и я ощутила его дыхание, пахнущее сливочным вином и шоколадно-пряной инфорией. – Попробуешь?
О чём он говорил теперь? Об инфории или о поцелуе? О Ревд, я не знала, что ему ответить. Мне безумно хотелось и того и другого, но что-то на задворках сознания отчаянно, мучительно вопило о том, что не стоит соглашаться. Стоит остановиться и сбежать отсюда прямо сейчас.
– Не сегодня, – резко отстранилась я и выдохнула. Попыталась пошутить: – Вы в Баторе тут все… помешанные на любви. Всех её видах.
Тело то и дело вздрагивало от лихорадочного оживления, от впечатлений и от нахлынувшего чувства вины. Горели щёки, ноги и руки стали как будто ватными, по спине стекла капелька пота.
– Разве это плохо? – пожал плечами Батор. – Соглашусь, что на Острове Вздохов многовато излишеств. Но любви, настоящей любви на самом деле тут нет. Только её жалкая имитация.
– А ты когда-нибудь любил? – спросила я, наблюдая, как кто-то уносит на плече одну из местных обнажённых соблазнительниц.
Вопрос вышел грубоватым, но тем лучше. Потому что новый, жадный огонёк в глазах Ренуарда вызвал неприятные воспоминания. Когда-то точно так же смотрел магистр Фаренсис, и его интерес мне очень не понравился. А что, если… Что, если я снова испугаюсь так же сильно, как в тот раз? Ментор появится? Успеет ли?..
– Не думаю, – наконец ответил надолго задумавшийся Ренуард и дважды рассеянно моргнул, потряс головой. – Но сейчас я готов к любви. Каждый человек нуждается в любви так же, как и в здоровье, успехе, благополучии. Без неё жизнь неполноценна. Не все это понимают, но даже для них рано или поздно наступает момент, когда они взрослеют достаточно, для того чтобы полюбить.
– И ты повзрослел, – заключила я.
Ренуард Батор серьёзно кивнул, как будто и не был во власти дурманящей инфории. Или он так говорил именно потому, что был в её власти? Невозможно понять.
Но одно я поняла точно: он не любил меня. Пожалуй, Ренуард Батор не любил никого, кроме себя. Но он пытался. Хотел полюбить меня так же, как и я хотела бы полюбить его.
Мы одновременно рассмеялись и отвели глаза. Неловкий момент усиливался набирающим обороты развратом: некоторые из гостей раздевались прямо на площади, наплевав на маскировку. Я сделала вид, что увлечена происходящим, чтобы скрыть горькую нотку разочарования. Придерживая капюшон, приподнялась на носочки, чтобы разглядеть, что происходит за спинами в алых накидках.
На другой стороне, за золотыми прутьями клетки танцевала девушка-змея – всю кожу покрывала чешуя, во рту мелькал раздвоенный язык. Это был рисунок или, возможно, иллюзия. В руках у девушки свивалась в кольца змея самая настоящая – не невинный желтопузик и даже не уж, а пёстрая, редкая особь. Должно быть, откуда-то с цветочных полей Батора. Интересно.
А чуть ближе, на самом краю площади, у входа в таверну мелькнул знакомый образ.
Я наклонила голову набок и подняла уголок губ.
Неужели?..
Пришлось подойти ближе, чтобы рассмотреть получше. Казалось, меня сегодня подводили не только ноги, но и глаза. Бой барабанов стал громче. Молодой Батор тут же появился рядом, и на этот раз мы оба потрясённо уставились на девушку, на первый взгляд ничем не примечательную на фоне своих удивительных соседок. На ней не было ни иллюзий, ни красок, ни цветных волос, ни дорогих украшений. Из всей одежды девичье тело прикрывал только короткий зелёный жилет, да вокруг бедра обвивался ремень с кинжалом – жалким подобием Кааса. Зато сразу бросался в глаза чёрный паук на шее.